Глава 5. Сделки юридического лица, выходящие за пределы его правоспособности.

Суд первой инстанции решением от 22 - 24.01.2002 по делу N А55-16891/00-12 на основании ст. 168 ГК РФ признал договор ответственного хранения хлебопродуктов государственного резерва от 16.06.1999 N 58-1 недействительным, не влекущим юридических последствий и в удовлетворении иска отказал. При этом суд сослался на ФЗ "О государственном материальном резерве", в соответствии со ст. 11 которого запасы материальных ценностей государственного резерва размещаются в организациях, специально предназначенных для хранения государственного резерва. Размещение и строительство на территории РФ предприятий, учреждений и организаций, других объектов системы государственного резерва осуществляются в порядке, установленном Правительством РФ по согласованию с органами государственной власти субъектов РФ. Перечень организаций, осуществляющих ответственное хранение материальных ценностей государственного резерва, номенклатура и объем хранения этих ценностей определяются мобилизационным и другими специальными планами. Доказательства, свидетельствующие о включении ответчика (ответхранителя) в перечень таких организаций, истцом не были представлены.

Решением суда первой инстанции от 10.06.2004 в удовлетворении иска было отказано со ссылкой на недействительность договора хранения в силу ст. 168 ГК РФ. При этом суд исходил из того, что в соответствии с ФЗ "О лицензировании отдельных видов деятельности" деятельность по хранению зерна и продуктов его переработки для государственных нужд подлежала лицензированию. Ответчик наличие такой лицензии отрицал. Суд при этом указал на следующее. Согласно ст. 173 ГК РФ сделка, совершенная юридическим лицом, не имеющим лицензию на занятие соответствующей деятельностью, может быть признана судом недействительной. Условия рассматриваемого договора хранения не соответствовали ст.ст. 889 - 906 ГК РФ, устанавливающим требования к договорам хранения.

Из ст. 432 ГК РФ следует, что договор считается заключенным, если между сторонами достигнуты соглашения по всем существенным условиям договора. В договоре хранения, регулировавшем отношения сторон, отсутствовало условие о месте хранения продукции, то есть отсутствовало одно из условий, составляющих предмет договора.

Суд сослался на п. 1 ст. 11 ФЗ "О государственном материальном резерве" и указал, что доказательства, свидетельствовавшие о включении ответчика в перечень организаций, специально предназначенных для хранения государственного резерва, и определяющие номенклатуру и объем подлежащей хранению продукции, истцом не были представлены.

Суд кассационной инстанции постановлением от 30.09.2004 оставил решение без изменения. Довод истца о том, что, признавая договор от 16.06.1999 N 58-1 недействительным, суд не применил последствия недействительности сделки, кассационная инстанция отклонила как не соответствующий правилам ст. 166 ГК РФ.

Суд надзорной инстанции постановлением от 17.05.2005 отменил судебные акты двух инстанций и направил дело на новое рассмотрение. При этом суд исходил из следующего. Согласно ст. 173 ГК РФ сделка, совершенная юридическим лицом в противоречии с целями деятельности, определенно ограниченными в его учредительных документах, либо юридическим лицом, не имеющим лицензии на занятие соответствующей деятельностью, может быть признана судом недействительной по иску этого юридического лица, его учредителя (участника) или государственного органа, осуществляющего контроль или надзор за деятельностью юридического лица, если доказано, что другая сторона в сделке знала или заведомо должна была знать о ее незаконности.

В материалах дела не содержалось сведений о том, что ранее спорный договор хранения по иску указанных в ст. 173 ГК РФ лиц в установленном порядке решением суда был признан недействительным. Следовательно, отсутствие у ответчика лицензии на хранение зерна и продуктов его переработки для государственных нужд на момент заключения договора ответственного хранения хлебопродуктов государственного резерва от 16.06.1999 N 58-1 не могло служить основанием для признания судом этого договора недействительным по иску, предъявленному в связи с его ненадлежащим исполнением.

Утверждение судов о том, что место хранения рассматривалось как составная часть предмета договора хранения, а потому относилось к его существенным условиям, не отвечало общим положениям ГК РФ о договорах данного вида.

Таким образом, по мнению суда, спорный договор являлся действительным и должен был быть квалифицирован как договор хранения.

На примере данного дела хорошо видно, как соотносятся между собой воля и волеизъявление субъекта. Ст. 173 ГК РФ примечательна тем, что в ней ограничен круг лиц, которые могут поставить вопрос о недействительности сделки по предусмотренным в этой статье основаниям. Ранее в отечественном гражданском праве содержалась норма, согласно которой сделки, заключенные лицом за пределами его правоспособности, являлись ничтожными. В настоящее время согласно ст. 173 ГК РФ эти сделки оспоримые, причем по иску ограниченного статьей круга лиц.

Конечно же, воля субъекта, заключающего сделку, первична, а его волеизъявление вторично. Однако другая сторона сделки, как правило, может оценить именно волеизъявление. Соответственно, если бы сделки, заключенные за пределами правоспособности, были ничтожными в случае порока воли, то это существенно подрывало бы стабильность гражданского оборота. Вторая сторона сделки была бы слишком неуверенна в ней, т.к. могла ожидать признания сделки недействительной по основаниям, которые она была не в состоянии предварительно выяснить.

Нынешняя редакция ст. 173 ГК РФ в большей мере отвечает потребностям развитых рыночных отношений. В ней содержится норма, что сделка может быть признана недействительной только в том случае, если другая сторона сделки знала или заведомо должна была знать о ее незаконности. То есть для признания подобной сделки незаконной должен быть доказан порок воли другой стороны. Соответственно, и сделка может быть признана незаконной только в случае наличия такого порока воли.

Интересам развития рыночных отношений отвечает и то, что сделки, заключенные за пределами правоспособности, являются не ничтожными, а оспоримыми, причем круг лиц достаточно существенно ограничен ст. 173 ГК РФ. Это могут быть только лицо, действовавшее за пределами своей правоспособности, его учредитель, а также государственный орган, осуществляющий контроль или надзор за деятельностью соответствующего юридического лица. Нужно отметить, что нередко суды в соответствующих ситуациях не признают такого права контроля за прокуратурой или налоговыми органами.

В данном комментируемом случае суд надзорной инстанции счел, что судебные органы не могли по собственной инициативе поставить и разрешить вопрос о недействительности сделки, совершенной без соответствующей лицензии. Это было связано с тем, что обстоятельства дела позволяли квалифицировать данную сделку лишь как безлицензионную. Соответственно, она могла быть признана недействительной только по основаниям, предусмотренным ст. 173 ГК РФ, то есть такая сделка являлась оспоримой, а не ничтожной. В таком случае суд не мог по своей инициативе рассмотреть вопрос о ее недействительности.

Приказом Банка России от 08.09.1999 у ОАО "СПБ "Социумбанк" была отозвана лицензия на совершение банковских операций. Данный приказ был опубликован в Вестнике Банка России N 57 от 15.09.1999. Судом по делу N А10-1130/02-8 было принято решение от 28.05.2003 о ликвидации ОАО "СПБ "Социумбанк".

ОАО СПБ "Социумбанк" в лице ликвидатора обратилось в суд с иском к предпринимателю Г. о признании сделки по договору купли-продажи недвижимого имущества от 24.09.2002 недействительной ввиду ее ничтожности. При этом истец сослался на положения ст. 20 ФЗ "О банках и банковской деятельности", а также ст.ст. 166, 168 ГК РФ.

Решением от 18.05.2005 спорный договор был признан недействительным ввиду ничтожности. В арбитражном суде апелляционной инстанции дело не рассматривалось.

Ответчик в своей кассационной жалобе сослался на то, что, по его мнению, суд неправильно применил п. 3 ст. 10, ст.ст. 168, 173, 199 ГК РФ, ст. 20 ФЗ "О банках и банковской деятельности". По мнению ответчика, спорный договор не являлся ничтожной сделкой, поскольку охватывался правовым составом оспоримой сделки, предусмотренным ст. 173 ГК РФ, следовательно, срок исковой давности по иску о признании недействительной оспоримой сделки уже истек.

В ст. 20 указанного Федерального закона (в редакции, действовавшей на момент совершения сторонами спорной сделки) также было установлено, что с момента отзыва у кредитной организации лицензии на осуществление банковских операций запрещаются до момента создания ликвидационной комиссии (ликвидатора) или до назначения арбитражным судом конкурсного управляющего заключение сделок кредитной организацией и исполнение обязательств по сделкам кредитной организации (за исключением сделок, связанных с текущими коммунальными и эксплуатационными платежами кредитной организации, а также с выплатой выходных пособий и оплатой труда лиц, работающих по трудовому договору (контракту), в пределах сметы расходов, согласуемой с Банком России либо с уполномоченным представителем Банка России в случае его назначения). Пункт 4 ст. 20 ФЗ "О банках и банковской деятельности" содержал прямой запрет на осуществление сделок и их исполнение.

Соответственно, суд кассационной инстанции согласился с судом первой инстанции, что спорная сделка была заключена с нарушением требований закона и являлась ничтожной.

В данном деле необходимо обратить внимание на следующее. Конечно, в ст. 173 ГК РФ об одном из случаев заключения сделки за пределами правоспособности сказано лишь, что речь идет о юридическом лице, не имеющем лицензии на занятие соответствующей деятельностью. Однако это совсем не значит, что все случаи отсутствия лицензии подпадают под действие ст. 173 ГК РФ. В данном комментируемом случае сделка была заключена банком, когда у него уже была отозвана лицензия. Тут следует обратиться к тексту Постановления Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 1 июля 1996 г. N 6/8 "О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации". В п. 19 указанного постановления сказано следующее:

Таким образом, применительно к банку и имеющейся у него лицензии речь идет о специальной правоспособности, и в этом случае сделки, заключенные за пределами правоспособности, будут уже не оспоримыми по ст. 173 ГК РФ, а ничтожными.

В данном деле важно также то, что суд ссылался не только на факт заключения сделки за пределами правоспособности, но и на то, что банк заключил сделку, не соответствующую банковскому законодательству. А это согласно ст. 168 ГК РФ влечет ничтожность сделки.

ООО "Агинская горнорудная компания" обратилось в суд с иском к ООО "Старательская артель "Степная" и в/ч N 03415 о признании недействительным договора N 15 от 08.04.2002. Исковые требования были мотивированы тем, что оспариваемый договор не соответствовал ст. 45 ФЗ "Об обществах с ограниченной ответственностью", т.к. в совершении названной сделки имелась заинтересованность бывшего гендиректора ООО "Старательская артель "Степная". Кроме того, спорная сделка была совершена ООО "Старательская артель "Степная" в отсутствие у него лицензии на разработку месторождения "Талый Ключ", что в соответствии со ст. 173 ГК РФ влечет возможность признания договора недействительным по иску участника общества.

Решением от 21.09.2004, оставленным без изменения постановлением апелляционной инстанции от 16.12.2004, в иске было отказано.

Суд также указал, что в соответствии со ст. 173 ГК РФ сделка, совершенная юридическим лицом в противоречии с целями деятельности, определенно ограниченными в его учредительных документах, либо юридическим лицом, не имеющим лицензию на занятие соответствующей деятельностью, может быть признана судом недействительной по иску этого юридического лица, его учредителя (участника) или государственного органа, осуществляющего контроль или надзор за деятельностью юридического лица, если доказано, что другая сторона в сделке знала или заведомо должна была знать о ее незаконности.

Согласно п. 5 ст. 45 и п. 5 ст. 46 ФЗ "Об обществах с ограниченной ответственностью" сделка, в совершении которой имелась заинтересованность, а также крупная сделка, если они заключены с нарушением требований, предусмотренных данным Федеральным законом, могут быть признаны недействительными по иску общества или его участника. Как отметил суд, по смыслу указанных положений законов реализация права на предъявление иска возможна в том случае, если оспариваемой сделкой нарушены права или охраняемые законом интересы участника общества, и целью предъявленного иска являлось восстановление названных прав и интересов. Исходя из смысла ч. 1 ст. 4 АПК РФ, право на иск имеет лицо, права или законные интересы которого нарушены или оспорены.

Истец же стал участником ООО "Старательская артель "Степная" после заключения оспариваемого договора. Более того, согласно протоколу собрания учредителей от 07.07.2003 и утвержденному на этом собрании Уставу ООО "Агинская горнорудная компания" (истец) было создано значительно позже времени заключения оспариваемой сделки. Таким образом, на момент заключения спорного договора истец не являлся участником ООО "Старательская артель "Степная" и, следовательно, указанный договор не мог затронуть его прав и законных интересов как участника общества и не повлек для него каких-либо неблагоприятных последствий.

Понятно, что у истца был какой-то интерес, иначе он не обратился бы в суд. Однако скорее всего эта заинтересованность заключалась в том, что истец не желал выполнять обязательства заказчика по оплате проведенных работ, одним из участников которого он стал. Однако, ясно, что истец должен был в такой ситуации заботиться о своих правах скорее на этапе присоединения к заказчику работ. Именно тогда он и должен был выяснять, какие последствия влечет этот его шаг.

В любом случае, суд в данном деле счел, что подрядчик не знал и не мог знать об отсутствии лицензии у заказчика. Суд не пояснил эту свою позицию. Однако она представляется вполне оправданной. У заказчика отсутствовали какие-то внешние и явные признаки, которые могли бы породить сомнения в его правоспособности. По названию это была организация, которая вполне могла заниматься горнорудными работами (ООО "Старательская артель "Степная").

Решением от 14.12.2004 в удовлетворении иска было отказано. В апелляционной инстанции дело не рассматривалось.

ГУП "Вилюй-Инвест" в кассационной жалобе указало, что оно считает неправомерными выводы суда о том, что оспариваемая сделка была совершена в соответствии с уставными целями истца и субъективные права истца не были нарушены, так как истец являлся государственным унитарным предприятием, основной целью деятельности которого являлось извлечение прибыли. Соглашение же от 27.02.2003 ввиду его безвозмездности не соответствовало этой цели. ГУП "Вилюй-Инвест" полагало также, что оспариваемая сделка противоречила цели обеспечения сохранности имущества должника в процедуре банкротства - наблюдение. Соглашение было заключено с намерением нанесения имущественного вреда истцу и его кредиторам. Действия фонда "САПИ" по безвозмездному отчуждению акций в момент, когда в отношении истца было возбуждено производство по делу о банкротстве и введена процедура наблюдения, было нельзя расценить как добросовестные и разумные, так как они были совершены не в интересах истца. По мнению заявителя, в соответствии со ст. 168 ГК РФ сделка являлась ничтожной в связи с несоответствием ее требованиям п. 1 ст. 10, п. 3 ст. 53 ГК РФ и ст. 2 ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" N 6-ФЗ от 08.01.1998.

Суд кассационной инстанции постановлением от 18.03.2005 оставил решение суда первой инстанции без изменения. При этом суд согласился с выводами суда первой инстанции, что передача акций по соглашению от 27.02.2003 соответствовала уставным целям некоммерческой организации "Фонд "Сахаалмазпровинвест", в связи с чем субъективные права истца не были нарушены. Последующее признание регистрации юридического лица недействительной не влекло недействительность сделок в период действия регистрации.

У суда не нашлось также оснований считать, что соглашение от 27.02.2003 противоречило цели деятельности истца и цели обеспечения сохранности его имущества в процедуре банкротства, а действия фонда "Сахаалмазпровинвест" по безвозмездному отчуждению акций являлись недобросовестными и неразумными, совершенными не в интересах истца и его кредиторов с намерением причинить им вред.

В данном деле центральным был вопрос, как понимать правоспособность в свете положений устава государственного унитарного предприятия. Тут нужно иметь в виду, что ст. 173 ГК РФ тесно связана со ст. 49 ГК РФ, которая и определяет, что же такое правоспособность юридического лица. Пункт 1 этой статьи гласит:

“1. Юридическое лицо может иметь гражданские права, соответствующие целям деятельности, предусмотренным в его учредительных документах, и нести связанные с этой деятельностью обязанности.

Коммерческие организации, за исключением унитарных предприятий и иных видов организаций, предусмотренных законом, могут иметь гражданские права и нести гражданские обязанности, необходимые для осуществления любых видов деятельности, не запрещенных законом.

Отдельными видами деятельности, перечень которых определяется законом, юридическое лицо может заниматься только на основании специального разрешения (лицензии).”

Другое, более весомое основание - это ограничительное толкование правоспособности унитарного предприятия, о чем особо сказано в вышеуказанном п. 1 ст. 49 ГК РФ. В судебной практике это обстоятельство учитывается. Другое дело, что истец в данном случае попытался слишком ограничительно истолковать эту правоспособность, явно необоснованно сводя ее лишь к извлечению прибыли. По мнению истца, безвозмездный характер сделки противоречил обозначенным им уставным целям. Суд совершенно справедливо не согласился с ним, т.к. иначе это означало бы, что лицо, обозначившее своей основной целью извлечение прибыли, не могло заключать безвозмездные сделки. Тут важно различать общую и специальную правоспособность.

Конечно, понятно, что за действиями по безвозмездной передаче акций стоял какой-то интерес, прямо не обозначенный в сделке. Иначе соответствующие действия не были бы осуществлены. По тексту комментируемого постановления нельзя заключить, какой именно это был интерес. Об этом ничего не сказал и истец. Возможно, для него более продуктивным было бы оспорить сделку, сделав больший акцент на порок воли, либо более четко сослаться на нарушения законодательства о банкротстве, если, конечно, они формально имели место.

При рассмотрении данного дела суд указал, что последующее признание регистрации юридического лица недействительной не влечет недействительность сделок в период действия регистрации. Следует учитывать, что такой подход нашел, в частности, отражение в Информационном письме Президиума ВАС РФ от 9 июня 2000 г. N 54.

Решением суда первой инстанции от 20.12.2004 в отношении ЦКК производство по делу было прекращено. В иске к Администрации г. Благовещенска ОАО "АКС" было отказано. Суд не установил оснований для признания оспоренного прокурором конкурса и заключенных в соответствии с ним сделок незаконными. В апелляционной инстанции дело не рассматривалось.

Суд кассационной инстанции постановлением от 11.05.2005 оставил решение суда первой инстанции без изменения. При этом суд указал на следующее. Администрация, организуя и проводя конкурс, действовала в рамках полномочий, предоставленных органам местного самоуправления ст. 14 ФЗ от 06.10.2003 N 131-Ф3 "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации", в отношении вопросов организации в границах поселения электро-, тепло-, газо- и водоснабжения населения, водоотведения, снабжения населения топливом. Право Администрации выступать заказчиком на выполнение работ по благоустройству территории городского муниципального образования, коммунальному обслуживанию населения, строительству и ремонту объектов социальной инфраструктуры, производству продукции, оказанию услуг, необходимых для удовлетворения бытовых и социальных потребностей населения территории муниципального образования с использованием для этого собственных материальных и финансовых средств, для чего привлекать в установленном порядке предприятия и организации различных форм собственности, было предусмотрено ст.ст. 35 и 37 Устава МО г. Благовещенска, утвержденного решением Думы г. Благовещенска.

В качестве нарушения порядка и условий проведения ЦКК конкурса и требований закона при заключении договоров (ст. 168 ГК РФ) прокурором указывалось на несоблюдение организатором конкурса установленного законом и Положением тридцатидневного срока извещения конкурсной комиссии о проведении конкурса; отсутствия у победителя конкурса лицензии на занятие соответствующей деятельностью, и на не обеспечение городским бюджетом средств для муниципальных нужд.

Суд, однако, счел, что конкурсная комиссия не допустила указанных нарушений по следующим основаниям.

В местных газетах была заблаговременно опубликована информация о конкурсах.

Имеющаяся в деле переписка ОАО "АКС" с ГУПР по Амурской области, Амурским филиалом ФГУ "УГЭН" по Охотскому региону свидетельствовала, что победителем конкурса до его проведения предпринимались все необходимые меры для получения недостающей у него лицензии на эксплуатацию теплоэлектросетей. Неполучение ее на тот момент было вызвано существованием не зависящих от него причин, в частности упразднением Минэнерго РФ (Указ Президента РФ от 09.03.2004 "О системе и структуре федеральных органов исполнительной власти"), что не могло, по мнению суда, повлечь признание состоявшегося конкурса недействительным в порядке ст.ст. 448, 449 ГК РФ.

Более того, как указал суд, ст. 173 ГК РФ не относит прокурора к числу лиц, по иску которых сделка, совершенная юридическими лицами без соответствующей лицензии, может быть оспорена. На момент же рассмотрения дела у победителя конкурса уже имелись все надлежащие лицензии.

Нужно отметить, что суды на практике достаточно либерально применяют данную статью к безлицензионным сделкам, и если на момент рассмотрения спора соответствующее лицо уже получило нужную лицензию, спорная сделка не будет признана недействительной. Именно такая ситуация сложилась и в данном деле.

Суд кассационной инстанции постановлением от 01.02.2005 оставил судебные акты двух инстанций без изменения. При этом суд не согласился с доводом, что оспариваемое соглашение не соответствовало закону, поскольку было заключено в связи с неправомерным указанием начальника Федерального надзора по ядерной и радиационной безопасности от 11.03.2003 N 4у. Стороной спорного договора являлось ФГУП ВО "Безопасность", а не его учредитель - Госатомнадзор России. В соответствии со ст. ст. 48, 49 ГК РФ, ст. 2 ФЗ "Об унитарных предприятиях" унитарное предприятие самостоятельно приобретает и осуществляет имущественные права и несет обязанности. Права собственника имущества унитарного предприятия согласно ст. 20 ФЗ "Об унитарных предприятиях" ограничены общим руководством деятельностью, организационными и контрольными полномочиями. Суд также указал, что поскольку собственнику имущества законом не предоставлено право понудить унитарное предприятие совершить сделку, соответствующее указание о заключении договора не могло рассматриваться как понуждение к совершению сделки. Соответственно, суд отклонил ссылку истца на несоответствие оспариваемого соглашения ст. 421 ГК РФ.

Суд также не принял во внимание и довод о том, что вследствие отмены Госатомнадзором России указания о назначении ответчика уполномоченной организацией по соглашениям с Ираном, Китаем и Индией последний не мог являться стороной рамочного договора, в связи с чем был не вправе заключать оспариваемое соглашение. В соответствии со ст. 173 ГК РФ сделка юридического лица, выходящая за пределы его правоспособности, может быть признана судом недействительной по иску этого юридического лица, его учредителя (участника) или государственного органа, осуществляющего контроль или надзор за деятельностью юридического лица. Как указал суд, поскольку истец не являлся учредителем (акционером) ЗАО ВО "Безопасность" или органом, осуществляющим контроль за его деятельностью, у истца отсутствовало право требовать признания сделки недействительной на основании ст. 173 ГК РФ.

Кроме того, по мнению суда, отсутствие права заниматься определенной деятельностью на момент исполнения заключенного договора в силу ст. ст. 416, 417 ГК РФ могло рассматриваться как основание считать обязательства прекращенными, но не недействительными.

Суд также не согласился с доводом о недействительности оспариваемого соглашения в связи с его несоответствием п. 2 ст. 21 ФЗ "Об унитарных предприятиях", которым руководителю унитарного предприятия запрещено занимать должности в коммерческих и некоммерческих организациях. Как отметил суд, в соответствии со ст. 168 ГК РФ недействительность оспариваемого соглашения могла выражаться в нарушении требований закона при формировании истцом волеизъявления на совершение сделки или в несоответствии ее условий требованиям закона. Судом же было установлено, что со стороны истца оспариваемое соглашение было подписано руководителем в пределах предоставленных полномочий с соблюдением требований ст. 53 ГК РФ. Суд при этом отметил, что соблюдение или несоблюдение руководителем истца требований, предъявляемых к занимаемой должности, не влияли на формирование волеизъявления истца на совершение сделки, в связи с чем не могли рассматриваться как основания действительности или недействительности сделки.

В данном деле истец ссылался на целую группу оснований для признания спорной сделки недействительной. Интерес представляет рассмотрение судом аргументов о заключении сделки за пределами правоспособности. Решение суда в этой части было предопределено общей направленностью ст. 173 ГК РФ. Она изначально сформулирована таким образом, чтобы в наименьшей степени подрывать принцип свободы договора и стабильность гражданского оборота. Для признания сделки недействительной по основаниям, предусмотренным в указанной статье, необходимо, чтобы другая сторона сделки знала или должна была знать о том, что сделка носит незаконный характер. В данном случае это означало, что сделка могла быть признана недействительной только в том случае, если бы истец смог в суде доказать, что другая сторона сделки знала о том, что ее контрагент вышел за пределы своей правоспособности.

Результат подобного подхода законодателя к формулировкам ст. 173 ГК РФ в данном случае заметен особенно ясно. Не было признано недействительным важное соглашение с иностранным партнером, что, конечно же, укрепило его уверенность в надежности деловых отношений с российскими юридическими лицами. С другой стороны, сложилась также довольно нелогичная ситуация. Получилось, что российская сторона в подобных обстоятельствах может безнаказанно прибегать к различного рода антирыночным ухищрениям, чтобы добиться своих целей, и при этом может не опасаться для себя никаких негативных последствий. В этом и заключается во многом противоречивый характер ст. 173 ГК РФ. С одной стороны, она поощряет уверенность в заключенных сделках, а с другой стороны в чем-то подталкивает участников гражданского оборота к применению средств, явно противоречащих целям справедливых рыночных отношений.

Применительно к данному делу можно также отметить, что по статистике наиболее распространенными основаниями признания оспоримых сделок, заключенных юридическими лицами, недействительными являются обстоятельства, предусмотренные именно ст. 173, а также ст. 174 ГК РФ.

Решением от 29.06.2004 суд первой инстанции в удовлетворении иска отказал. При этом суд исходил из того, что оспариваемая сделка относилась к оспоримым, требование о признании недействительной сделки юридического лица, выходящей за пределы его правоспособности, были вправе предъявлять только те лица, перечень которых установлен в ст. 173 ГК РФ, к которым истец не относился, так как не являлся ни учредителем, ни государственным органом, осуществляющим контроль за деятельностью юридического лица. Также суд первой инстанции не счел налоговый орган заинтересованным лицом, указав на то, что гражданско-правовые последствия недействительности сделки в силу норм налогового законодательства не являются обстоятельством, влияющим на определение налогооблагаемого объекта и размера налога.

Налоговый орган в кассационной жалобе указал, что суд первой инстанции сделал ошибочный вывод относительно правовых оснований истца о недействительности оспариваемой сделки, поскольку помимо ст. 173 ГК РФ истцом указывались и иные нарушения закона при ее заключении, что свидетельствовало о ее ничтожности, а также был неправомерно сделан вывод об отсутствии правовых оснований для признания сделки недействительной. По мнению налогового органа, апелляционный суд сделал неправильный вывод о том, что оспариваемая сделка не являлась крупной, поскольку размер денежных средств в счет оплаты приобретенной металлопродукции превышал 50 тысяч МРОТ, в связи с чем в силу ст. 23 ФЗ "О государственных и муниципальных унитарных предприятиях" сделка являлась крупной и подлежала согласованию с Правительством РФ.

В свою очередь ФКП ФГУП "Росспиртпром" указало на отсутствие у истца права на предъявление иска, а также на наличие согласия собственника имущества на совершение всех сделок, в том числе и крупных, что следовало из п. 17 устава ФКП ФГУП "Росспиртпром".

Суд кассационной инстанции постановлением от 25.01.2005 отменил судебные акты двух инстанций и направил дело на новое рассмотрение. При этом суд указал на следующее. В соответствии со ст. 168 ГК РФ сделка, не соответствующая требованиям закона или иных правовых актов, ничтожна, если закон не устанавливает, что такая сделка оспорима или не предусматривается иных последствий нарушения. Согласно абзацу 2 п. 2 ст. 166 ГК РФ требование о применении последствий недействительности ничтожной сделки может быть предъявлено любым заинтересованным лицом. Суд вправе применить такие последствия по собственной инициативе.

П. 4 ст. 8 ФЗ "О государственных и муниципальных унитарных предприятиях" исчерпывающим образом устанавливает случаи, когда допускается создание унитарных предприятий. Порядок определения состава имущества, закрепляемого за унитарным предприятием на праве хозяйственного ведения или на праве оперативного управления, а также порядок утверждения устава унитарного предприятия и заключения контракта с его руководителем устанавливается Правительством РФ, уполномоченными органами государственной власти субъектов РФ или органами местного самоуправления.

Первый абзац п. 5 ст. 8 ФЗ "О государственных и муниципальных унитарных предприятиях" императивно определяет основные требования к содержанию решения об учреждении унитарного предприятия. Цели и предмет деятельности предприятия, сформулированные в решении об его учреждении, должны быть воспроизведены в уставе соответствующего предприятия. Конкретизируя указанные положения, устав должен определить также виды деятельности унитарного предприятия (п. 3 ст. 9 ФЗ "О государственных и муниципальных унитарных предприятиях").

Из п. 11 устава ФГУП "Росспиртпром", утвержденного Распоряжением Правительства РФ от 17.10.2000 N 1471-р следовало, что Предприятие было создано для производства продукции, выполнения работ и оказания услуг в области производства и оборота этилового спирта, ликероводочной продукции, выработанной из пищевого спирта. Пункт 12 устава содержал перечень видов деятельности ФГУП "Росспиртпром". Вместе с тем п. 13 устава предусматривал, что Предприятие было не вправе осуществлять деятельность, не предусмотренную уставом.

По мнению суда кассационной инстанции, учитывая то, что по оспариваемой сделке ФГУП "Росспиртпром" была приобретена металлопродукция, судами обеих инстанций не была дана оценка действиям ответчика при совершении спорной сделки на предмет непротиворечия ее видам деятельности, установленным уставом Предприятия.

Как отметил суд, стоимость имущества, являющегося предметом крупной сделки, определялась двумя критериями: либо в процентном отношении к размеру уставного фонда, либо в соотношении с минимальным размером оплаты труда. При этом первый из названных критериев не мог применяться унитарными предприятиями, основанными на праве оперативного управления, поскольку они не имеют уставного фонда (п. 5 ст. 12 Закона), и рассчитан только на предприятия, основанные на праве хозяйственного ведения. Согласно п. 14 устава имущество ФГУП "Росспиртпром" находилось в федеральной собственности и закреплялось за ним на праве оперативного управления.

Судом первой инстанции вопрос об отнесении спорной сделки к крупным не исследовался, апелляционным судом был сделан вывод по данным бухгалтерского баланса ФГУП "Росспиртпром" за 9 месяцев 2003 о том, что спорная сделка не может быть отнесена к крупной.

Однако при рассмотрении дела судами не была дана оценка спорной сделке на предмет отнесения ее к крупным исходя из положений ст. 23 ФЗ "О государственных и муниципальных унитарных предприятиях". Помимо этого, решение о совершении крупной сделки принималось с согласия собственника имущества унитарного предприятия (п. 3 ст. 23 ФЗ от 14.11.2002 N 161-ФЗ "О государственных и муниципальных унитарных предприятиях".

В соответствии с Постановлением Правительства РФ от 30.12.2002 N 940 "О полномочиях федеральных органов исполнительной власти по осуществлению прав собственника имущества федерального государственного унитарного предприятия", действующего на момент совершения спорной сделки, федеральные органы исполнительной власти осуществляли в отношении федеральных государственных унитарных предприятий, находящихся в их ведении, в том числе и согласование совершения крупных сделок.

Суд кассационной инстанции дал указание суду первой инстанции при новом рассмотрении дела установить соответствие спорной сделки уставным видам деятельности ответчика, определить, относится ли эта сделка к крупным, привлечь к участию в деле собственника имущества ФГУП "Росспиртпром".

В данном деле интересным является вопрос, имел ли право налоговый орган предъявлять в суд иск о недействительности данной сделки. Суд первой инстанции счел, что у налогового органа такого права не имелось. Суд апелляционной инстанции подошел к этому вопросу иначе: он констатировал, что налоговый орган имел право контролировать оборот этилового спирта, а значит, был заинтересованным лицом в данном деле. Суд кассационной инстанции вовсе предпочел по данному вопросу не высказываться.

Надо признать, что применительно к данному случаю действительно не очевидно, имел ли право налоговый орган предъявлять подобный иск. Все-таки он вряд ли осуществлял надзор или контроль за деятельностью ответчика в том смысле, в каком это имел в виду законодатель при формулировании ст. 173 ГК РФ. Право на выдачу лицензий на оборот этилового спирта явно не означало право контроля за покупками металлических изделий.

Понятно, что реально налоговый орган проявил беспокойство в отношении данного дела лишь в связи с возникновением вопроса об обязательствах ответчика перед бюджетом в части налогов (возмещение НДС). Наверное, кассационный суд все-таки также склонялся к такому пониманию ст. 173 ГК РФ, поскольку он указал на необходимость привлечения к делу государственного органа. Это могло быть необходимо лишь потому, что именно этот государственный орган и входил в ограниченный круг лиц, которые могли оспорить сделку по основаниям, предусмотренным ст. 173 ГК РФ. По данному вопросу представляет также интерес позиция суда по делу N КГ-А41/96-02 от 4.02.02 г.

Нужно также отметить, что в любом случае на налоговом органе при рассмотрении данного дела лежало бремя доказывания всех оснований, предусмотренных ст. 173 ГК РФ, для признания сделки недействительной. В частности, налоговый орган должен был доказать, что продавец металлопродукции заведомо знал об ограниченной правоспособности покупателя. Учитывая обстоятельства данного дела, вряд ли можно было ожидать, что продавец действительно был об этом осведомлен, а тем более, что он должен был это знать.

Что же касается правоспособности ответчика, то кассационный суд также указал на необходимость более внимательно ее изучить с точки зрения соответствия уставу. Однако тут суд мог высказаться и более определенно. Ведь речь шла об общей правоспособности юридического лица. И практика в этом вопросе уже достаточно определенно сложилась. Даже если прямо в уставе не оговорены какие-то виды деятельности, это не означает, что действия юридического лица по их осуществлению должны автоматически считаться незаконными.

Решением суда первой инстанции от 6 - 13.10.2004 г., оставленным без изменения постановлением апелляционной инстанции от 16.12.2004, в иске было отказано. Судебные инстанции не установили нарушений закона при заключении оспариваемой сделки. Кроме того, как самостоятельное основание для отказа в иске суд применил срок исковой давности.

Суд кассационной инстанции постановлением от 19.04.2005 оставил судебные акты двух инстанций без изменения. При этом суд отметил, что истец в качестве основания своих требований ссылался на то, что при заключении договора N 748 от 25.11.2002 ООО "Волгоградское управление недвижимости "Жилье будущего" вышло за рамки своей правоспособности, а именно, не являясь собственником или балансодержателем объектов недвижимости, ошибочно взяло на себя обязательство оплаты части электроэнергии, потребленной не для собственных нужд, а жильцами. В связи с этим истец понес необоснованные убытки.

Суд в этой связи отметил, что иск был предъявлен на основании ст. 173 ГК РФ, в соответствии с которой сделка, совершенная юридическим лицом в противоречии с целями деятельности, определенно ограниченными в его учредительных документах, либо юридическим лицом, не имеющим лицензию на занятие соответствующей деятельностью, может быть признана судом недействительной по иску этого юридического лица, его учредителя (участника) или государственного органа, осуществляющего контроль или надзор за деятельностью юридического лица, если доказано, что другая сторона в сделке знала или заведомо должна была знать о его незаконности.

Соответственно, суд пришел к выводу, что заключенная сделка являлась оспоримой, и применил срок исковой давности, предусмотренный ч. 2 ст. 181 ГК РФ.

Данное дело примечательно тем, что истец прямо не ссылался на ст. 173 ГК РФ. Он лишь в качестве основания указал на то, что сделка была заключена одной из сторон за пределами ее правоспособности. Суд счел, что подобной ссылки достаточно, чтобы считать, что исковые требования были заявлены именно по ст. 173 ГК РФ. В таком случае речь шла об оспоримой сделке и о применении иного срока исковой давности.

Действительно, вопрос о том, является ли сделка ничтожной или оспоримой, весьма важен. Ведь в зависимости от этого решается вопрос о круге лиц, имеющих право на предъявление иска, а значит, о надлежащем истце по делу. Кроме того, это важно для определения круга обстоятельств, имеющих значение для дела. В данном случае суд счел, что должна быть применена именно ст. 173 ГК РФ.

На примере данного дела также видно, что статьи 168 и 173 ГК РФ имеют самостоятельные основания для признания сделок недействительными, и применять их одновременно при оценке сделки, осуществленной без лицензии, законом не предусмотрено.

Конечно, в данном деле суд дал определенный повод утверждать, что он вышел за пределы исковых требований. Все-таки истец ссылался именно на ст. 168 ГК РФ. Другое дело, насколько он удачно или нет аргументировал свою позицию. Сделки по ст. 173 ГК РФ, в отличие от ст. 168 ГК РФ, являются оспоримыми, что, конечно же, отражается на праве суда применять последствия недействительности сделки по собственной инициативе.

ГУП "Нарьян-Марский морской торговый порт" (далее - Порт) обратилось в суд с иском к ЗАО "Компания "Каюр" и к Комитету о признании ничтожным договора от 01.03.2001 на организацию погрузочно-разгрузочных работ, заключенного между ЗАО "Компания "Каюр" и Комитетом. При этом порт сослался на ст. 173 ГК РФ.

Решением суда первой инстанции от 06.12.2004 в удовлетворении иска было отказано. Постановлением апелляционной инстанции от 02.02.2005 решение было оставлено без изменения.

В кассационной жалобе Порт дополнительно сослался, в частности, на то, что спорный договор противоречил ч. 2 ст. 170 ГК РФ.

Суд кассационной инстанции постановлением от 06.05.2005 оставил судебные акты двух инстанций без изменения. При этом суд кассационной инстанции отметил следующее. В силу ст. 173 ГК РФ сделка, совершенная юридическим лицом, не имеющим лицензии на занятие соответствующей деятельностью, может быть признана судом недействительной по иску этого юридического лица, его учредителя (участника) или государственного органа, осуществляющего контроль или надзор за деятельностью юридического лица, если доказано, что другая сторона в сделке знала или заведомо должна была знать о ее незаконности.

По мнению суда, из содержания ст. 173 ГК РФ следовало, что истец не относился к лицам, которым ГК РФ предоставил право заявлять требование о недействительности указанной сделки по предусмотренным ст. 173 ГК РФ основаниям.

Кроме того, как отметил суд, названная норма предусматривала признание договора недействительным при условии, что другая сторона (в данном случае - Комитет) знала или должна была знать о незаконности сделки. Однако доказательств этого в материалах дела не было представлено.

Статья 173 ГК РФ ясно говорит о том, что соответствующая сделка может быть признана недействительной только тогда, когда о ее незаконном характере знала или должна была знать другая сторона. Это предполагает, что другой стороне следовало проявить особую заботливость при заключении сделки в отношении пределов правоспособности юридического лица на ее совершение. Согласно общему правилу такая особая заботливость в условиях рыночных отношений применительно к юридическим лицам не предполагается, и она подлежит доказыванию. Именно в таком ключе суд и рассмотрел данное дело.

На примере данного дела также хорошо видно, как именно на практике обеспечивается стабильность гражданского оборота в случае выхода субъекта за пределы своей правоспособности при заключении сделок. Ст. 173 ГК РФ именно поэтому и содержит такие жесткие ограничения в отношении возможности признания сделок недействительными. В данном случае даже если бы истец доказал свою заинтересованность в данной сделке, все равно в иске ему было бы отказано, т.к. он не входил в достаточно узкий круг лиц, которые согласно ст. 173 ГК РФ имели право оспорить эту сделку.

Надо однако отметить, что в чем-то данная ситуация выглядела все-таки недостаточно логичной. Лицензия представляет собой разрешение лицу со стороны государства осуществлять какую-то деятельность, если это лицо обладает определенными качествами. При этом лицензирование среди других целей предполагает, что соответствующее лицо будет, например, квалифицированно обеспечивать должную безопасность проводимых им работ. Это было особенно актуально применительно к данной ситуации, когда речь шла о погрузочно-разгрузочных работах с использованием сложной техники и в сложных условиях (на реке, на территории порта). В результате же оказалось, что лицо, не имеющее лицензии, то есть, возможно, не способное обеспечить подобную безопасность, тем не менее может осуществлять такие работы, а портовые власти, в круг обязанностей которых входит и наблюдение за безопасностью соответствующих работ, не могут оспорить такое соглашение. Наверное, в данном случае определенным выходом для порта могла бы быть постановка в суде вопроса о прекращении обязательств по данному договору, но не о его недействительности.

ОАО "Тотьмалесэкспорт" (далее - Эмитент) было создано в 1999 г., выпустив обыкновенные именные акции в бездокументарной форме в количестве 8400 штук. Выпуск был зарегистрирован 25.06.1999. При этом муниципальному образованию в лице Комитета по экономике и управлению имуществом Тотемского районного муниципального собрания Вологодской области (далее - Комитет) принадлежало 4300 акций.

По договору от 24.03.03 и соглашениям к нему Комитет передал ООО "Востоклеспром" (далее - Общество) в доверительное управление права, удостоверенные обыкновенными именными акциями Эмитента в количестве 4300 штук, а Общество как доверительный управляющий обязалось за вознаграждение осуществлять управление этим имуществом в интересах учредителя управления. Выгодоприобретателем по договору являлось Тотемское муниципальное образование.

Как следовало из п.п. 1.1, 1.2, 1.7 договора, в доверительное управление были переданы ценные бумаги в виде акций Эмитента, которые управляющий был обязан учитывать на отдельном балансе. Комитетом 18.04.03 было выдано передаточное распоряжение на списание акций Эмитента с лицевого счета Комитета с зачислением их на лицевой счет Общества.

Прокурор обратился в суд с иском к Комитету и Обществу о признании недействительным договора доверительного управления имуществом от 24.03.03 и соглашений о внесении в него изменений от 24.03.03 и 16.03.04, заключенных между ответчиками, - о передаче в доверительное управление Общества обыкновенных именных акций Эмитента в количестве 4300 штук. Прокурор также просил применить последствия недействительности сделки, обязав Общество возвратить Комитету 4300 акций Эмитента, взыскать с Общества в бюджет Тотемского муниципального района вознаграждение в сумме 6000 руб., выплаченное Комитетом доверительному управляющему по договору.

Решением суда первой инстанции от 30.08.04, оставленным без изменения постановлением апелляционной инстанции от 27.10.04, договор от 24.03.03 с соглашениями о внесении в него изменений от 24.03.03 и 16.03.04 были признаны недействительными. Было взыскано с Общества в доход бюджета Тотемского муниципального района Вологодской области 6000 руб., в остальной части иска было отказано.

Суд кассационной инстанции постановлением от 08.02.2005 оставил судебные акты двух инстанций без изменения. По мнению суда кассационной инстанции, судами двух инстанций был правильно установлен предмет договора - обыкновенные именные бездокументарные акции, поскольку передача прав по таким ценным бумагам означает передачу именно самих бездокументарных акций. Этот вывод был сделан судом на основании ст. 16 ФЗ "О рынке ценных бумаг".

По мнению суда, акции Эмитента, явившиеся предметом спорного договора, названной совокупности соответствовали. Следовательно, передача прав по этим акциям представляла собой передачу самих акций.

Согласно п. 2.3 ст. 2 Постановления ФКЦБ России от 17.10.97 N 37 "Об утверждении Положения о доверительном управлении ценными бумагами и средствами инвестирования в ценные бумаги" в случае, если переданная в доверительное управление ценная бумага удостоверяет совокупность прав ее владельца по отношению к обязанному лицу, то вся такая совокупность прав являлась единым и неделимым объектом доверительного управления. По мнению суда, включенное в договор доверительного управления условие, в соответствии с которым управляющий осуществляет лишь некоторые права из указанной совокупности, ничтожно, а сама ценная бумага считалась переданной в доверительное управление во всей совокупности удостоверенных ею прав.

Как отметил суд, в силу ст.ст. 2, 5 и 39 ФЗ "О рынке ценных бумаг" осуществление юридическим лицом от своего имени за вознаграждение доверительного управления ценными бумагами допускается только на основании специального разрешения - лицензии. Общество такой лицензии не имело.

Суд указал, что положение ст. 5 ФЗ "О рынке ценных бумаг" о том, что в случае, если доверительное управление связано только с осуществлением управляющим прав по ценным бумагам, то не требуется наличие лицензии на осуществление деятельности по управлению ценными бумагами, к данным спорным правоотношениям было неприменимо с учетом характера и особенностей предмета договора.

Поскольку переданная Комитетом Обществу в доверительное управление совокупность прав по акциям образовывала сами ценные бумаги этого вида, переданные в доверительное управление, то такая сделка при отсутствии у Общества лицензии в силу ст. 173 ГК РФ являлась оспоримой, а потому было нельзя признать правильными доводы Общества относительно преюдициальности для данного спора выводов суда, содержащихся в решении по делу об отказе в применении последствий недействительности договора от 24.03.03 как ничтожной сделки.

Суд отметил, что иск был предъявлен прокурором на основании ст. 52 АПК РФ в пределах компетенции прокурора.

Действительно, например, лицо заключило сделку без лицензии (что, кстати, является и уголовно наказуемым деянием). То есть такое лицо конечно же знало об отсутствии у него лицензии, и значит, при заключении сделки присутствовал порок воли. Но даже если этот порок воли будет доказан в суде, все равно такая сделка не будет признана недействительной. Дело в том, что ст. 173 ГК РФ устанавливает для этого еще одно условие – другая сторона сделки знала или должна была знать о ее противозаконном характере. То есть если другая сторона об этом не знала, то такая сделка и не может быть признана недействительной. Логику законодателя тут, конечно, можно понять. Он думал не столько о том, чтобы наказать нарушителя, сколько о защите интересов другой стороны, заключающей такую сделку.

Что касается права прокурора на предъявление подобного иска, то тут нужно отметить, что в соответствии со ст. 55 ФЗ от 02.12.90 N 394-1 "О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)" Банк России является органом банковского регулирования и надзора за деятельностью кредитных организаций. Он имеет право обращаться с исками в суд о взыскании всей суммы, полученной от операции, осуществляемой без лицензии. Но такие иски вправе предъявлять и прокуроры, а также соответствующие федеральные органы исполнительной власти, уполномоченные на то законом.

ООО "Центр защитных технологий "Витязь" (далее - общество) как генеральный подрядчик и специализированное государственное учреждение "Ставспецзащита" Правительства Ставропольского края (далее - учреждение) как заказчик заключили договор генерального подряда от 27.02.99 N В-7/99, согласно которому генеральный подрядчик обязался решать организационно-экономические и научно-технические задачи, направленные на создание условий для внедрения голографических защитных знаков (далее - ГЗЗ) в Ставропольском крае; провести исследование рынка голографической продукции и определить перечень предприятий, способных выступить для Ставропольского края поставщиками ГЗЗ; разработать эскизы и технические требования к ГЗЗ; разработать проекты договоров их поставки; осуществлять технический и финансовый контроль за выполнением договоров поставки, а также прием и контроль качества продукции.

Общество обратилось в суд с иском к учреждению о взыскании 12564470 руб. 60 коп. задолженности по оплате поставленной продукции. К участию в деле в качестве ответчиков были привлечены Правительство Ставропольского края (далее - Правительство СК), Министерство финансов Ставропольского края (далее - Минфин) и Министерство имущественных отношений Ставропольского края (далее - Минимущество). В дополнительном исковом заявлении общество просило привлечь Минимущество к субсидиарной ответственности, считая его собственником имущества учреждения, а других ответчиков - к солидарной ответственности, исходя из того, что убытки были причинены истцу неоплатой товара, поставленного во исполнение государственного контракта.

Решением суда первой инстанции от 13.07.2004 с ответчиков в пользу общества было солидарно взыскано 11406238 руб. 40 коп. задолженности, в остальной части первоначального иска и во встречном иске было отказано. Суд указал, что факт поставки защитных знаков подтверждался накладными и протоколами взаимных расчетов. Договоры поставки были квалифицированы как государственный контракт, в связи с чем на основании ст.ст. 361 - 367, 533 ГК РФ, ст. 33 Закона Ставропольского края "О бюджетном процессе в Ставропольском крае" ответчики как поручители государственного заказчика (учреждения) были привлечены к солидарной ответственности. Требование о взыскании 1159232 руб. 20 коп. было признано необоснованным, так как, по мнению суда, истец включил в расчет штрафные санкции, не предусмотренные договорами. Во встречном иске было отказано со ссылкой на то, что действовавшее на момент заключения договоров законодательство не предусматривало лицензирования деятельности по изготовлению защищенной полиграфической продукции, изготовленной с применением голографических и иных способов защиты; директор учреждения действовал в соответствии с полномочиями, предоставленными п. 4 постановления губернатора Ставропольского края N 791 и п. 27 устава учреждения; несоблюдение процедуры согласования договоров с Правительством СК не влекло их недействительности.

Определением от 20.08.2004 суд разъяснил решение, дополнительно обосновав применение солидарной ответственности неделимостью результата неправомерных действий всех ответчиков и необходимостью принятия дополнительных гарантий восстановления нарушенных прав истца.

Постановлением апелляционной инстанции от 26.10.2004 решение было отменено в части солидарного взыскания с ответчиков 11406238 руб. 40 коп. задолженности. В иске к Правительству СК, Минимуществу и Минфину было отказано. С учреждения в пользу общества было взыскано 11406238 руб. 40 коп. задолженности. В остальной части решение было оставлено без изменения.

Апелляционная инстанция пришла к выводу об отсутствии оснований для привлечения ответчиков к солидарной ответственности, поскольку договоры заключались только с учреждением, а Правительство СК генеральным заказчиком по государственному контракту не являлось. Требования о привлечении собственника имущества учреждения к субсидиарной ответственности (ст. 120 ГК РФ) не заявлялись. В части отказа во встречном иске апелляционная инстанция согласилась с выводами суда первой инстанции.

Суд кассационной инстанции постановлением от 01.03.2005 оставил постановление апелляционной инстанции без изменения. При этом суд обратил внимание на следующее. Общество поставило учреждению предусмотренную договорами продукцию и получило частичный расчет за счет бюджетных средств. Нормативными актами исполнительных органов Ставропольского края предусматривалось обязательное возмездное распространение ГЗЗ среди продавцов товаров, подлежащих оснащению этими знаками. Однако последующими нормативными актами было введено распространение ГЗЗ на добровольной основе, денежные средства от их распространения перестали поступать в бюджет края, и расчеты с обществом были прекращены.

Учреждение было создано на основании распоряжения от 18.01.99 N 27 его учредителя - Минимущества в соответствии с постановлением губернатора Ставропольского края от 17.12.98 N 791 в целях реализации системы идентификации качества продукции и товаров и контроля за их розничной реализацией. Согласно названному постановлению губернатора и уставу учреждения последнее было наделено полномочиями государственного заказчика при реализации целей, для которых оно было создано. Имущество учреждения являлось собственностью Ставропольского края.

Законодательными актами представительного органа Ставропольского края не устанавливалось, что государственный заказ на поставку ГЗЗ размещался без конкурса. В связи с этим спорные договоры могли квалифицироваться только как обычная поставка. Соответственно, субъект РФ в лице своих исполнительных органов не являлся государственным заказчиком в том значении, которое придается этому понятию нормами параграфа 4 главы 30 ГК РФ.

Вследствие этого ответчики не являлись поручителями учреждения и на них не могла возлагаться как на поручителей солидарная ответственность в порядке ст.ст. 363, 532 ГК РФ.

Суд подчеркнул, что в силу ст. 173 ГК РФ отсутствие у юридического лица лицензии на занятие определенной деятельностью являлось оспоримым основанием, которое могло быть заявлено указанными в данной норме лицами. По мнению суда, Минфину, заявившему встречный иск о признании договоров поставки недействительными, право на предъявление такого требования не принадлежало.

Из текста постановления суда кассационной инстанции следовало, что данная сделка не могла быть квалифицирована как безлицензионная, поскольку законодательство не предусматривало лицензирования деятельности, которая и была предметом соглашения. Таким образом, вообще отсутствовало основание для признания сделки недействительной по ст. 173 ГК РФ. В данном случае власти субъекта федерации выступали в сделке как субъект гражданских правоотношений. А значит, они и несли весь риск от осуществления ими предпринимательской деятельности (п. 1 ст. 2 ГК РФ). Поскольку по каким-то причинам органы власти этого субъекта федерации изменили порядок распространения голографических знаков, то, видимо, они и должны были нести неблагоприятные последствия этого своего шага. Другая сторона сделки, выполняя свои обязательства, провела определенную работу и обоснованно желала добиться выполнения договорных обязательств и от контрагента.

Между Государственным предприятием "1371 Территориальное дорожно-строительное управление при Министерстве обороны РФ", г. Орел (далее - ГП 1371 ТДСУ), ПП "Прогресс" и Федеральной дирекцией автодороги Москва - Харьков 13.10.97 было заключено соглашение N 3 о зачете взаимных платежей. Решением суда от 05.07.2004 по делу N А48-1608/04-1 было отказано в удовлетворении иска о признании вышеуказанного соглашения притворной сделкой.

Пунктом 1 соглашения было предусмотрено, что ГП 1371 ТДСУ передает дебиторскую задолженность за выполненные строительно-монтажные работы ПП "Прогресс" в сумме 1611000000 руб. Федеральной дирекции автодороги Москва - Харьков. Пунктом 2 соглашения было установлено, что Федеральная дирекция автодороги Москва - Харьков засчитывает дебиторскую задолженность по ПП "Прогресс" в пользу 1371 ТДСУ в сумме 1611000000 руб. Согласно п. 3 соглашения Федеральная дирекция автодороги Москва - Харьков выделяла аванс в сумме 1611000000 руб. ПП "Прогресс" под заготовку строительных материалов.

Решением суда первой инстанции от 28.02.2005 иск был удовлетворен. В апелляционном порядке дело не рассматривалось.

Удовлетворяя заявленное требование, арбитражный суд первой инстанции пришел к выводу о том, что, заключая оспариваемую сделку, Государственное предприятие 1371 ТДСУ и Федеральная дирекция автодороги Москва - Харьков вышли за пределы специальной правоспособности. Данный вывод суда был обоснован тем, что в силу требований ст. ст. 49, 294 ГК РФ и положений Устава Государственное предприятие 1371 ТДСУ было не вправе совершать сделки, направленные на отчуждение имущественных прав (уступку права требования), как не относящиеся к целям и предмету деятельности ГП 1371 ТДСУ. Также суд указал на то, что Федеральная дирекция автодороги Москва - Харьков как учреждение в силу ст. ст. 120, 296, 298 ГК РФ не вправе было заключать оспариваемое соглашение. В связи с тем, что данная сделка была совершена с нарушением указанных норм закона, арбитражный суд первой инстанции признал ее ничтожной в силу ст. 168 ГК РФ.

Суд кассационной инстанции постановлением от  24.06.2005 решение суда первой инстанции отменил и в удовлетворении иска отказал. При этом суд руководствовался следующими соображениями. Согласно ст. 49 ГК РФ юридическое лицо может иметь гражданские права, соответствующие целям деятельности, предусмотренным в его учредительных документах, и нести связанные с этой деятельностью обязанности. Коммерческие организации, за исключением унитарных предприятий и иных видов организаций, предусмотренных законом, могут иметь гражданские права и нести гражданские обязанности, необходимые для осуществления любых видов деятельности, не запрещенных законом.

Ст. 168 ГК РФ предусмотрено, что сделка, не соответствующая требованиям закона или иных правовых актов, ничтожна, если закон не устанавливает, что такая сделка оспорима, или не предусматривает иных последствий нарушения.

По мнению суда кассационной инстанции, поскольку суд первой инстанции пришел к выводу о том, что сделка совершена ГП 1371 ТДСУ и Федеральной дирекцией автодороги Москва - Харьков с превышением правоспособности, то в таком случае подлежали применению правила ст. 173 ГК РФ, согласно которой сделка, совершенная юридическим лицом в противоречии с целями деятельности, определенно ограниченными в его учредительных документах, либо юридическим лицом, не имеющим лицензии на занятие соответствующей деятельностью, может быть признана судом недействительной по иску этого юридического лица, его учредителя (участника) или государственного органа, осуществляющего контроль или надзор за деятельностью юридического лица, если доказано, что другая сторона в сделке знала или заведомо должна была знать о ее незаконности.

Ответчик также заявил о пропуске истцом установленного ст. 181 ГК РФ срока для обращения в суд с иском о признании сделки недействительной по основаниям, предусмотренным ст. 173 ГК РФ.

В исковом заявлении истец в обоснование иска указал на то, что, заключив спорную сделку, Федеральная дирекция автодороги Москва - Харьков неправомерно, в нарушение требований ст. ст. 296, 298 ГК РФ, распорядилась имуществом без согласия собственника. Однако данные нормы ограничивают лишь право учреждения по распоряжению закрепленным за ним имуществом и имуществом, приобретенным за счет средств, выделенных по смете. Из содержания спорного соглашения не следовало, что Федеральная дирекция автодороги Москва - Харьков по данной сделке распорядилась таким имуществом либо имущественным правом.

В ст. 173 ГК РФ говорится о двух видах сделок, которые могут быть признаны недействительными – внеуставные сделки и безлицензионные сделки. В данном комментируемом деле речь идет именно о внеуставной сделке.

Примечательно, что истец ставил вопрос о недействительности сделки со ссылкой на основания, предусмотренные ст. 168 ГК РФ. Логика его понятна – в результате сделки было отчуждено имущество, и истец предполагал, что это было сделано с нарушением требований закона. Именно поэтому он и поставил вопрос о признании сделки ничтожной. Тут важнейшим был вопрос, запрещает ли законодательство подобные действия или нет. По мнению суда, отчужденное имущество не относилось к категории тех видов имущества, которые законодательство определенно запрещало ответчику отчуждать. Соответственно, исчезало основание для ничтожности сделки. Однако истец ссылался на то, что сделка была заключена ответчиком за переделами его правоспособности. Хотя истец при этом по понятным причинам (сроки давности) не упомянул ст. 173 ГК РФ, суд по собственной инициативе счел возможным квалифицировать сделку как оспоримую, причем именно по основаниям, предусмотренным ст. 173 ГК РФ. Возможно тут суд в какой-то мере вышел за пределы исковых требований. Однако мотивы этого понятны – суд определенно обозначил, в рамках каких именно процедур можно было пытаться оспорить данную сделку. В результате истец, не добившись удовлетворения иска, по крайней мере получил ясность в правовой квалификации данной ситуации.

Применительно к данному делу можно также отметить, что если истец намерен оспорить сделку по тому основанию, что были нарушены требования закона о правоспособности соответствующего лица, то он должен это делать либо в рамках ст. 168, либо в рамках ст. 173 ГК РФ. В данном деле, однако, истец ссылался не на одно, а на несколько оснований, которые могли быть отнесены как к ст. 168, так и к ст. 173 ГК РФ. В таком случае, видимо, было возможно указать в иске на обе эти статьи. Хотя понятно, что если суд найдет основания признать сделку ничтожной, вопрос о ее оспоримости отпадет.