Глава 4. Мнимые и притворные сделки.

Прокурор Самарской области обратился в суд с иском к администрации области и ЗАО "ЛогоВАЗ" о признании сделки от 15.06.1995, заключенной между АОЗТ "ЛогоВАЗ" (правопредшественником ЗАО "ЛогоВАЗ") и администрацией, недействительной на основании ч. 2 ст. 170 ГК РФ по мотиву ее притворности.

Решением суда первой инстанции от 27.04.2004 иск был удовлетворен, сделка признана ничтожной, но по мотиву мнимости. В части применения последствий недействительности ничтожной сделки в виде исключения администрации из числа акционеров ЗАО "ЛогоВАЗ" было отказано. Постановлением суда апелляционной инстанции от 25.08.2004 решение было изменено: в удовлетворении заявленных требований отказано в полном объеме. ФАС ПО постановлением от 29.11.2004 постановление суда апелляционной инстанции оставил без изменения. Президиум ВАС РФ своим постановлением от 01.11.2005 оставил постановления суда апелляционной и кассационной инстанции без изменений.

При подаче искового заявления о признании сделки недействительной (ничтожной) конечно же возникает вопрос, по какому основанию она может быть признана таковой. И от решения этого вопроса зависит многое. Если истец неточно определил мотивы, по которым сделка может быть признана недействительной, то в иске может быть отказано. Конечно, суд не может выходить за пределы исковых требований. На практике, если в ходе судебного разбирательства истец почувствовал, что суд согласен с ним по существу, но видит иные основания для признания сделки недействительной, то во избежание отказа истец нередко изменяет основания и предмет иска.

Однако не всегда можно заранее точно определить настроение суда, а подчас это и вовсе невозможно. В такой ситуации истец стоит перед угрозой необходимости вновь подавать новый иск в суд первой инстанции с учетом выводов, к которым уже пришел суд по предыдущему иску.

Подобные сложности возникают достаточно часто. Тем более что критерии признания сделки недействительной далеко не всегда носят четкий и ясный характер. Однако данное решение суда примечательно именно в связи с тем, что ГК РФ очень определенно различает мнимые и притворные сделки. Согласно п. 1 ст. 170 ГК РФ мнимая сделка, это сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия. Такая сделка ничтожна.

Нужно признать, что различие между мнимой и притворной сделкой достаточно значительное. Мнимая сделка вообще не создает правовых последствий. Притворная сделка ничтожна, но она по определению прикрывает другую сделку. И вот к этой другой сделке согласно ГК РФ применяются относящиеся к ней правила. То есть нельзя сказать, что и она тоже будет ничтожной.

Как представляется, в таком случае речь шла о притворной сделке. Соответственно, можно было бы ожидать, что прокуратура, говоря о применении последствий недействительности сделки, будет требовать применения правил сделки безвозмездной передачи. То есть акции должны были бы оставаться в таком случае у администрации. Однако на самом деле прокуратура потребовала в иске исключить администрацию из числа акционеров этой фирмы. Тут явно прослеживается какая-то правовая нелогичность. Хотя мотивы прокуратуры можно понять – фирма по каким-то причинам сочла необходимым сделать администрации достаточно крупный подарок, а прокуратура этот подарок считала необходимым у администрации изъять.

Некоторые нелогичности в данном деле этим не ограничились. Если судить по постановлению Президиума ВАС РФ, обе стороны выполнили условия сделки, а именно: фирма передала администрации часть акций, а та оплатила акции имеющимися у нее облигациями, что подтверждалось соответствующими документами, в частности, актом приемки-передачи акций. Если же обратиться к тексту вышеупомянутого постановления ФАС ПО от 29.11.2004 по делу N А55-19767/02-33, то там ситуация изложена несколько иначе. Администрация действительно стала владельцем 6% доли в уставном капитале ЗАО "ЛогоВАЗ", Однако ОАО "АвтоВАЗ" на стоимость акций были зачтены налоговые обязательства перед бюджетом Самарской области.

Иными словами, речь шла не о покупке акций, а о погашении задолженности перед бюджетом фирмы, облигациями которой и были оплачены акции, что явно не одно и то же. Надо признать, что в такой ситуации у прокуратуры могли возникнуть основания обратиться в суд.

Судебная практика по вопросу квалификации сделки ничтожной как мнимой или притворной, конечно же, неоднозначна. Нередко истец во избежание осложнений указывает сразу на оба основания, хотя они явно различны. Суд, исследуя обстоятельства соответствующего дела, также подчас изучает как основание мнимости, так и притворности, вне зависимости от того, указал ли прямо на это основание истец, или нет. Нередко суды отказывают в удовлетворении подобных исков в связи с тем, что истец не смог доказать, что цель спорной сделки не совпадает с его формой, что у ответчика имелось намерение на достижение иной цели, нежели та, которая была прямо зафиксирована в сделке:

Суд первой и апелляционной инстанции отказал в удовлетворении иска. Суд кассационной инстанции оставил судебные акты двух инстанций без изменений. При этом суд указал на следующие обстоятельства. В соответствии с ч. 1 ст. 65 АПК РФ каждое лицо, участвующее в деле, должно доказать обстоятельства, на которые оно ссылается как на основание своих требований и возражений. Соответственно, суд пришел к выводу о недоказанности истцом притворности совершенной сделки, а также совершения ее под влиянием заблуждения. Согласно ст. 170 ГК РФ притворная сделка, то есть сделка, которая совершена с целью прикрыть другую сделку, ничтожна. По утверждению истца договор купли-продажи недвижимого имущества фактически прикрывал сделку дарения имущества, поскольку была существенно занижена стоимость проданного имущества. Суд обоснованно отклонил данный довод как не подтвержденный материалами дела и не соответствующий закону, т.к. согласно ст. 572 ГК РФ по договору дарения передача имущества осуществляется на безвозмездной основе. А из пункта 2.1 спорного договора купли-продажи недвижимости следовало, что он являлся возмездным. Кроме того, спорный договор не мог быть отнесен к категории крупных сделок, поэтому привлечение независимого оценщика для определения стоимости отчуждаемого имущества в порядке, определенном ст. 77 ФЗ "Об акционерных обществах", не требовалось. Оценив содержание постановления судебного пристава-исполнителя о снятии ареста и соответствие его законодательству об исполнительном производстве, суд также установил, что к моменту совершения спорной сделки арест с имущества был снят.

ЗАО "Мостострой - 9" обратился в суд с иском к ООО "Балтийская строительная компания - 30", а также к ООО "Трансинвест 2000" о признании договора купли-продажи N 30-ВЛ от 24.04.2002 и договора внутреннего финансового лизинга N 30-ВЛ/ТИ от 24.04.2002 недействительными ввиду их мнимости.

Решением суда первой инстанции от 21.11.2003, оставленным без изменения постановлением апелляционной инстанции от 09.02.2004, в иске было отказано. При этом суд первой и апелляционной инстанции, отклоняя требования ЗАО "Мостострой - 9", установил факт выполнения сторонами своих обязательств по оспариваемым сделкам и в связи с этим отсутствие оснований для признания их мнимыми, притворными, нарушающими основы правопорядка и нравственности (ст. ст. 169, 170 ГК РФ).

Истец обратился в кассационный суд с жалобой, в которой указал, что показания одного из свидетелей, а также другие имеющиеся в деле доказательства, подтверждали заключение оспоренных договоров в иные более поздние сроки с целью, противной интересам государства и общества. По утверждению истца, спорные сделки совершались сторонами лишь для вида, без намерения создать соответствующие правовые последствия, то есть являлись мнимыми, и с целью затруднить или сделать невозможным исполнительное производство, возбужденное судебным приставом-исполнителем о взыскании с ООО "БСК-30" в пользу ЗАО "Мостострой - 9" 19169136 руб. 35 коп.

Суд кассационной инстанции установил, что оспоренные сделки фактически исполнялись, по крайней мере, частично, а ответчики платили соответствующие налоги. Однако договор лизинга был в дальнейшем сторонами расторгнут ввиду тяжелого финансового положения лизингополучателя (соглашение от 31.01.2003), а полученное имущество по акту от 31.01.2003 обратно возвращено лизингодателю. Суд при этом счел, что истец не смог подтвердить свой довод о намерении сторон по оспариваемым сделкам уклониться от погашения имеющейся задолженности перед ним. Суд также отметил, что факт подписания договоров в момент, не соответствующий указанной на них дате, не влияет на вывод суда об их действительности. Соответственно, суд кассационной инстанции оставил судебные акты двух инстанций без изменений, а кассационную жалобу без удовлетворения.

В данном случае, насколько можно заключить по тексту судебного постановления, суд не смог установить, а истец не смог доказать порок воли сторон оспоренных договоров, то есть основание, общее как для притворных, так и для мнимых сделок. В результате заключенных ими договоров, как это следует из постановления, истец не смог обратить взыскание на имущество таким образом, как он был намерен сделать, возбуждая исполнительное производство. Надо полагать, что ответчики, заключая спорные договоры, также понимали, к каким последствиям это приведет, помимо тех, которые были прямо оговорены в договорах. Однако суд в данном деле был вынужден выносить решение, исходя из доказанных обстоятельств дела: сделки были формально заключены до момента возбуждения исполнительного производства и по крайней мере частично исполнялись. То есть даже если воля сторон и не совпадала с волеизъявлением, доказать это в суде истец не смог.

И в данном случае истцы столкнулись с проблемой доказывания порока воли, несоответствия внутренней воли волеизъявлению. Ясно, что обстоятельства подобного рода могут быть убедительно подтверждены, если представлены соответствующие документы. Истцы не смогли доказать, что они оплачивали спорные договоры, что действительно было важно. Они также не смогли доказать связь спорных договоров с договором простого товарищества, что также было существенным обстоятельством. Однако надо отметить, что суд не счел возможным отказать истцам по той причине, что они одновременно ссылались на различные основания ничтожности оспариваемых ими договоров.

Инспекция Министерства по налогам и сборам РФ по Волгоградской области обратилась с иском к ООО "Лагуна" и ПБОЮЛ Жеребцову А.О. о признании недействительной заключенной ими сделки на сумму 90000 руб., применении последствий ее недействительности. Истец просил признать рассматриваемые сделки недействительными по основаниям, предусмотренным ст. ст. 169, 170 ГК РФ. Исковые требование были основаны на том, что по данным ИМНС по Кировскому району г. Астрахани, последняя отчетность была представлена Жеребцовым А.О. за май 2001 г., по требованиям налогового органа он не являлся в инспекцию. Соответственно, он хозяйственной деятельности в проверяемый период не осуществлял, а заключенные им в этот период сделки являются мнимыми на основании ст. 170 ГК РФ. Кроме того, сделки были направлены на возмещение ООО "Лагуна" из бюджета налога на добавленную стоимость, в то время как поставщик умышленно уклонялся от уплаты налога на добавленную стоимость, в связи с чем у ООО "Лагуна" не могло возникнуть право на возмещение сумм налога, предусмотренное ст. 171 НК РФ. В этой связи истец полагал, что сделка недействительна также в силу ст. 169 ГК РФ как совершенная с целью заведомо противной основам правопорядка и нравственности.

Суд также отметил, что факт неуплаты налога на добавленную стоимость Предпринимателем Жеребцовым А.О. не доказывал наличия у сторон сделки при их заключении умысла на уклонение от уплаты налога или незаконное получение Обществом "Лагуна" возмещения из бюджета налога на добавленную стоимость. Таким образом, истец не доказал, что у ответчиков заведомо имелся умысел на совершение сделки, противной основам правопорядка или нравственности. По мнению суда, приведенные истцом нарушения налогового законодательства со стороны Предпринимателя Жеребцова А.О. не могли являться основанием для признания сделки недействительной по признакам, предусмотренным ст. ст. 169, 170 ГК РФ, а такие последствия недействительности сделок, как отказ в возмещении из бюджета налога на добавленную стоимость, действующим законодательством не были предусмотрены.

Соответственно, суд кассационной инстанции оставил решение суда первой инстанции без изменения, а кассационную жалобу без удовлетворения.

Как и в других приведенных в качестве примера случаях, истец предпочел ссылаться на достаточно широкий круг оснований для признания оспоренной сделки недействительной. Хотя надо признать, что в данном случае действительно было сложно определить, была ли сделка мнимой или притворной. Единственно, у налоговых органов была ясность с умыслом этой сделки – уйти от уплаты налогов или получить налоговое возмещение. Однако истец не смог доказать наличие этого умысла. Точно так же истец не смог опровергнуть довод о том, что оспоренная сделка исполнялась. Хотя на самом деле не исключено, что взаимоотношения между ответчиками ограничилось лишь подписанием соответствующих документов, которые не сопровождались переходом материальных ценностей. Истец также не смог доказать, что цель данной сделки не совпадала с ее формой.

ЗАО "Петронефть") обратилось в суд с иском к ЗАО "ТЭК "Петронефть", ЗАО ТД "Уралтрубпром"), ООО "Баштрансгаз"), АООТ "Сода") и к ООО "Межрегионгаз" о признании недействительными (ничтожными) договоров от 19.11.97 и от 20.03.98, а также о применении последствий недействительности (ничтожности) сделки и взыскании с ООО "Баштрансгаз" в пользу истца 6095803 руб. 40 коп.

Решением суда первой инстанции от 29.10.2002 в иске было отказано. Постановлением апелляционной инстанции от 12.02.2003 решение было оставлено без изменения.

В кассационной жалобе ее податель просит отменить состоявшиеся судебные акты и удовлетворить исковые требования или направить дело на новое рассмотрение по следующим основаниям: суд не применил закон, подлежащий применению, - ст. 431 ГК РФ; суд не оценил то обстоятельство, что исполнение договора от 28.04.97 N 258 происходило не на тех условиях, на которых он был заключен; во исполнение данного договора ООО "Баштрансгаз" не давало поручений-обязательств своим дебиторам; вывод суда о том, что ООО "Баштрансгаз" являлось поставщиком газа, противоречил материалам дела.

Истец считал спорные договоры ничтожными в силу ст. 168 ГК РФ, поскольку они были подписаны от ЗАО "ТЭК "Петронефть", как следует из текста договоров, техническим директором Егоровым В.Н., однако данное лицо эти договоры не подписывало, имеющаяся на договорах подпись не принадлежала Егорову В.Н. Также истец полагал, что указанные сделки ничтожны как сделки с пороками воли субъекта и содержания и не соответствуют требованиям ст. 410 ГК РФ. Кроме того, истец указывал на то, что вышеназванные сделки являются мнимыми и притворными, так как были заключены ответчиками без участия ЗАО "ТЭК "Петронефть" на крайне невыгодных условиях для последнего.

Суд кассационной инстанции установил по делу следующие обстоятельства:

Истец обратился с иском на основании договора цессии, в соответствии с которым ЗАО "ТЭК "Петронефть" передавало, а ЗАО "Петронефть" принимало все права требования, возникающие из договора от 28.04.97. Согласно ст. 166 ГК РФ требование о применении последствий недействительности ничтожной сделки может быть предъявлено любым заинтересованным лицом. Следовательно, и требование о признании сделки недействительной (ничтожной) может быть предъявлено заинтересованным лицом. Однако суд пришел к выводу, что ЗАО "Петронефть" являлся ненадлежащим истцом по требованию о признании недействительными договоров прекращения обязательств зачетом, поскольку ЗАО "Петронефть" по договору цессии получило только право требования задолженности по договору от 28.04.97, а следовательно, в силу ст. ст. 384 и 386 ГК РФ не могло быть истцом по данному требованию.

Кроме того, суд указал также на то, что оспаривание подписи на договоре должно было быть подтверждено заключением почерковедческой экспертизы. Отсутствие у ЗАО "Петронефть" первых экземпляров договоров прекращения обязательств зачетом не позволило суду назначить почерковедческую экспертизу.

По мнению суда, заявляя о мнимости и притворности сделок, истец не представил никаких доказательств того, что оспариваемые сделки были совершены для вида, то есть не исполнялись, а также того, что стороны не имели намерения породить какие-либо последствия, присущие данным сделкам. Как счел суд, нельзя было признать оспариваемые сделки заключенными с пороками воли субъекта и содержания. При заключении договоров о прекращении обязательств зачетом стороны имели намерение погасить взаимную задолженность, что не противоречило действующему законодательству. Суд кассационной инстанции на основании вышеизложенного оставил судебные акты без изменений, а кассационную жалобу без удовлетворения.

ООО "Баштрансгаз" обратилось в суд с иском к ООО "Башкиргаз" о признании недействительной ничтожной сделки (договора) купли - продажи векселей и применении последствий ее недействительности. Решением суда первой инстанции от 21.08.02 в иске было отказано. Постановлением апелляционной инстанции от 15.10.02 решение было оставлено без изменения.

Истец в подтверждение своих требований ссылался на положения п. 2 ст. 144 ГК РФ, ст. ст. 1, 2, 75, 76 Положения о переводном и простом векселе. Кроме того, по его мнению, переданные по договору N 07-352 от 15.08.01 погашенные плательщиком векселя уже не являлись ценными бумагами и не могли служить объектом купли - продажи.

Суд кассационной инстанции установил по делу следующее:

Суд пришел к выводу, что оспариваемая сделка (договор) купли - продажи векселей содержала все существенные условия договора купли - продажи (ст. ст. 432, 454 ГК РФ) и была исполнена сторонами. При таких условиях оснований полагать, что стороны, заключая оспариваемую сделку, желали создать только видимость отношений и признать ее недействительной в силу ничтожности у суда не имелось.

Суд также отметил, что в нарушение требований п. 1 ст. 65 АПК РФ истцом не были представлены доказательства, подтверждающие мнимый или притворный характер сделки (договора) купли - продажи векселей N 07-352 от 15.08.01, поскольку каждое лицо, участвующее в деле, должно доказать обстоятельства, на которые оно ссылается как на основание своих требований и возражений. Суд при этом отклонил доводы истца о том, что ему были переданы не отвечающие требованиям п. 2 ст. 144 ГК РФ и вексельного законодательства погашенные векселя, которые не могли быть предметом купли - продажи. На основе вышеизложенного суд кассационной инстанции судебные акты первой и апелляционной инстанции оставил без изменения.

Решением суда первой инстанции от 21.04.2003 иск был удовлетворен полностью. Постановлением кассационной инстанции от 08.09.2003 решение от 21.04.2003 было отменено, а дело передано на новое рассмотрение в первую инстанцию того же суда. Решением суда первой инстанции от 06.02.2004 в удовлетворении иска было отказано. Постановлением апелляционной инстанции от 05.05.2004 решение суда было оставлено без изменения.

Суд кассационной инстанции установил по делу следующие обстоятельства.

02.06.97 между ИЧП "ЕВМиС" (в последующем ООО "ЕВМиС") - "Подрядчик" и СУ "Тамбовэнергострой" филиал ОАО "Юговостокатомэнергострой" - "Заказчик" был заключен договор о долевом участии в строительстве квартир, по условиям которого Заказчик поручал и финансировал Подрядчику строительство двух квартир. Срок строительства и передачи квартир Заказчику был установлен до 01.09.98. Дополнением от 01.09.98 к договору от 02.06.97 стороны договорились о том, что в случае непредставления Заказчику Подрядчиком квартир, указанных в договоре от 02.06.97, или утраты последним права собственности на строящийся дом последний обязан в течение 11 месяцев возместить Заказчику стоимость предоставленных им услуг, материалов и оплаченной за Подрядчика тепло- и электроэнергии, а также за каждый день просрочки уплатить пеню.

03.11.99 между СУ "Тамбовэнергострой" филиалом ОАО "Юговостокатомэнергострой" и ИЧП "ЕВМиС" был заключен договор о прекращении обязательств последнего по договору от 02.06.97 и замене их на заемные. По договору от 03.11.99 ИЧП "ЕВМиС" принимал обязательство перед СУ "Тамбовэнергострой" уплатить денежную сумму в размере 596853 руб. 20 коп., со сроком передачи денежных средств не позднее 25.11.99.

05.01.98 в суд поступило заявление государственной налоговой инспекции о признании ИЧП "ЕВМиС" банкротом. Суд ввел на ИЧП "ЕВМиС" процедуру банкротства - внешнее управление сроком на 18 месяцев. В период проведения внешнего управления ИЧП "ЕВМиС" было преобразовано в ООО "ЕВМиС".

Истец обратился в суд, ссылаясь на то, что договор займа от 03.11.99 являлся мнимой и притворной недействительной (ничтожной) сделкой, влек предпочтительное удовлетворение одних кредиторов перед другими, поскольку переводил СУ "Тамбовэнергострой" из очередников пятой очереди во внеочередные кредиторы, и то, что договор был заключен не юридическим лицом, а филиалом, и не имел ссылки на доверенность от ОАО "Юговостокатомэнергострой".

Суд кассационной инстанции, рассматривая данное дело, указал на следующее. Являлось необоснованным указание истца на ничтожность договора, поскольку по смыслу ст. 103 ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" подобные сделки, совершенные с заинтересованным лицом, являются оспоримыми.

Суд также изучил суть обязательств, предусмотренных спорным договором и связанными с ним дополнительными договоренностями, и пришел к выводу, что они не вели к иным последствиям, нежели те, которые были прямо в них предусмотрены. Суд также указал на то, что при заключении оспариваемой сделки руководитель СУ "Тамбовэнергострой" филиала ОАО "Юговостокатомэнергострой" действовал в пределах предоставленных ему полномочий.

В отношении данного дела можно отметить следующее. Истец, утверждая о недействительности сделки, сразу сослался на два основания – сделка притворная и мнимая. Суд, рассматривая иск, указал, что подобные категории сделок являются оспоримыми. Это важное обстоятельство, т.к. в соответствии со ст. 170 ГК РФ мнимая и притворная сделки ничтожны. Одного этого факта было достаточно для того, чтобы отказать истцу. Суд также установил, что соответствующее лицо, заключая договор, действовало в пределах своих полномочий. Нужно однако иметь в виду, что в любом случае действия без полномочий согласно ГК РФ (ст. 183, гл. 50) не влекут такое последствие, как недействительность сделки. Действия без полномочий могут привести лишь к тому, что по такой сделке обязательства возникнут у иного лица.

Еще один важный показатель – это наличие умысла или намерения сторон на достижение иных последствий, нежели те, которые определены сделкой. Ясно, что в определенных ситуациях договор может привести к таким последствиям, которые стороны не предвидели и не стремились достичь, заключая его. Однако если при этом отсутствовал умысел, то в таком случае договор также не является мнимой или притворной сделкой. Согласно п. 1 ст. 2 ГК РФ предприниматели действуют на свой риск. Это значит, что на них и лежит все бремя нежелательных (если нежелательных) последствий, которые могут возникнуть в результате осуществляемой ими деятельности.

В результате заключения в июне и июле 2003 года 33 договоров купли-продажи акций ЗАО "Атлант" Бедрицким А.С., Мамуковым Ю.В., Склеминым М.В., Твардиевич А.В., Целинской Н.В. и Щедриной И.А. было приобретено более 50 процентов акций ЗАО "Атлант". Впоследствии указанные выше лица выдали Склемину М.В. доверенности, предоставляющие последнему право быть их представителем на общем собрании акционеров общества, включая право голосовать по всем вопросам повестки дня. Доверенности, выданные Мамуковым Ю.В., Целинской Н.В. и Щедриной И.А., предоставляют Склемину М.В. также весь объем прав, принадлежащих собственнику акций.

Внеочередным общим собранием акционеров ЗАО "Атлант", состоявшимся 22.10.2003, было принято решение о прекращении полномочий совета директоров общества, а также избран новый совет директоров, решением которого от 22.10.2003 были прекращены полномочия генерального директора общества Емтыля З.К. и генеральным директором избран Склемин М.В.

Акционеры ЗАО "Атлант" Бобин В.Ф., Дроздов В.Ф., Емтыль З.К., Плисенко В.М., Смыков А.А., Фаустов В.В., Фрицлер В.А., Хут А.А. обратились в суд с иском о признании недействительными (ничтожными):

- 33 договоров купли-продажи 29141 обыкновенной именной бездокументарной акции ЗАО "Атлант", заключенных в период с 11.06.2003 по 30.07.2003 между Боковой Т.Н., Боровик А.Н., Даниловым Ю.А., Зимницкой Н.С., Каминщук В.И., Коптевой Л.М., Лобановой В.М., Лобановой З.Н., Михайловой Г.П., Михайловой Л.П., Никульниковой Р.М., Остапенко Н.Т., Петросянц О.М., Пилипенко О.П., Пироженко В.Ф., Плема Л.А., Примаковой В.Н., Самодуровой Л.В., Скотченко В.М., Танцюра Т.Б., Шульженко Т.В., Харьковским И.И. (продавцами) и Бедрицким А.С., Мамуковым Ю.В., Склеминым М.В., Твардиевич А.В., Целинской Н.В., Щедриной И.А., (покупателями) и о применении последствий недействительности указанных сделок;

- решения общего собрания акционеров ЗАО "Атлант" от 22.10.2003;

- решения совета директоров ЗАО "Атлант" от 22.10.03.

Рассматривая дело, суд апелляционной инстанции пришел к выводу о притворном характере оспариваемых договоров купли-продажи, поскольку действительной целью этих сделок являлось приобретение акций для Склемина М.В. По мнению суда апелляционной инстанции, субъектный состав "прикрывающих" и "прикрываемых" сделок был единым: покупателем по всем сделкам выступал Склемин М.В., а лица, подписавшие договоры купли-продажи в качестве покупателей, являлись представителями Склемина М.В., действовали от его имени и в его интересах. Сделки, которые стороны действительно имели в виду (то есть приобретение акций Склеминым М.В.), были признаны судом апелляционной инстанции ничтожными в соответствии со ст. 168 ГК РФ как совершенные с нарушением п.п. 2 и 3 ст. 11 ФЗ "Об акционерных обществах" и п. 7.8 устава ЗАО "Атлант".

Признавая незаконными решения общего собрания акционеров и совета директоров от 22.10.2003, суд апелляционной инстанции указал: принятие этих решений стало возможным лишь в результате голосования акциями, приобретенными по ничтожным сделкам; ответчики-покупатели не стали собственниками спорных акций и не имели права голосовать на общем собрании акционеров и избираться в совет директоров общества.

Последствия недействительности сделок были применены только в отношении 102 акций, приобретенных Твардиевич А.В., поскольку на момент вынесения постановления суда апелляционной инстанции остальные акции ответчиками-покупателями уже были отчуждены.

Суд кассационной инстанции постановлением от 20.01.2005 оставил постановление суда апелляционной инстанции без изменения.

В заявлении, поданном в ВАС РФ, о пересмотре в порядке надзора постановлений судов апелляционной и кассационной инстанций Мамуков Ю.В., Склемин М.В., Твардиевич А.В., Харьковский И.И., Целинская Н.В. и Щедрина И.А. просили отменить постановления апелляционной и кассационной инстанции, ссылаясь на нарушение судами норм материального права.

Суд надзорной инстанции установил по делу следующие обстоятельства. Согласно п. 2 ст. 170 ГК РФ притворная сделка, то есть сделка, которая совершена с целью прикрыть другую сделку, ничтожна. К сделке, которую стороны действительно имели в виду, с учетом существа сделки, применяются относящиеся к ней правила. Таким образом, по основанию притворности недействительной может быть признана лишь та сделка, которая направлена на достижение других правовых последствий и прикрывает иную волю всех участников сделки. Намерения одного участника на совершение притворной сделки для применения указанной нормы недостаточно. Как видно из представленных в деле письменных объяснений ответчиков-продавцов, единственной целью заключения ими договоров купли-продажи акций ЗАО "Атлант" являлось получение обусловленных договорами денежных сумм за акции. Материалы дела, касающиеся обстоятельств заключения и исполнения оспариваемых договоров, в том числе доказательств регистрации в реестре акционеров, перехода права собственности на акции к покупателям, свидетельствуют об отсутствии у продавцов акций намерения совершить сделки по отчуждению ценных бумаг именно Склемину М.В. Кроме того, из содержания п. 2 ст. 170 ГК РФ следует, что притворная сделка должна быть совершена между теми же сторонами, что и "прикрываемая".

Соответственно, по мнению суда надзорной инстанции, оснований для признания оспариваемых договоров недействительными в соответствии с п. 2 ст. 170 ГК РФ у суда апелляционной инстанции не имелось.

Как указал также суд надзорной инстанции, применение судом апелляционной инстанции ст. 168 ГК РФ также являлось неправильным по следующим причинам. Пунктом 3 ст. 11 ФЗ "Об акционерных обществах" предусмотрена возможность ограничения уставом акционерного общества количества акций, принадлежащих одному акционеру. И действительно, уставом ЗАО "Атлант" (пункт 7.8) было предусмотрено, что одному акционеру не может принадлежать более 7% общего количества обыкновенных акций общества. Однако, как отметил суд надзорной инстанции, устав общества не является законом или правовым актом, следовательно, сделки, совершенные с нарушением положений устава, не могут быть признаны недействительными на основании ст. 168 ГК РФ. Вывод суда апелляционной инстанции о ничтожности сделок по приобретению акций ввиду несоответствия их п. 2 ст. 11 ФЗ "Об акционерных обществах" не основан на законе, поскольку указанная статья устанавливает требования, предъявляемые к уставу общества, а не к совершаемым акционерами сделкам. Что касается выводов судов апелляционной и кассационной инстанций о незаконности решений общего собрания акционеров и совета директоров от 22.10.03, то, как отметил суд надзорной инстанции, они основаны лишь на факте ничтожности сделок купли-продажи акций.

С учетом вышеуказанных обстоятельств, суд надзорной инстанции отменил постановления суда апелляционной и кассационной инстанции и оставил без изменения решение суда первой инстанции.

Учитывая, что в данном деле окончательно разрешил дело именно Президиум ВАС РФ, несомненно, его выводы имеют важное значение для понимания, чем должны руководствоваться арбитражные суды при разрешении аналогичных дел. В целом можно отметить, что суд дал п.2 ст. 170 ГК РФ достаточно узкое толкование. В норме, зафиксированной в статье, говориться лишь о том, что ничтожной является сделка, совершенная с целью прикрыть другую сделку. Тут ничего не говорится о сторонах такой сделки. Единственно, в том же пункте говорится, что к той сделке, которую стороны действительно имели в виду, применяются относящиеся к ней правила. Однако ясно, почему законодатель упомянул тут стороны. Ведь речь идет уже не о ничтожной сделке, а о той, которая имелась в виду. Соответственно, она скорее всего будет выполняться, то есть будет действительной. В таком случае важно, кто именно является сторонами такой сделки, и какие правила к ней применяются. Но законодатель ничего вообще не упомянул о сторонах притворной сделки. Тем не менее, суд встал на ту позицию, что недостаточно намерения одного участника притворной сделки для признания ее таковой. Необходима воля всех ее участников.

Точно так же суд достаточно ограничительно истолковал положение ст. 168 ГК РФ, говорящей о том, что сделка, не соответствующая закону или иному правовому акту, ничтожна. В данном случае предел в 7% был установлен, конечно, не законом. Но законодатель не совсем обошел вниманием подобную ситуацию. Он счел необходимым все-таки сделать ссылку на положения устава. Это и понятно. Нельзя в законе предусмотреть всех особенностей и ограничений, которые важны для стабильности существования и работы акционерных обществ. Можно лишь указать, что подобные ограничения могут быть установлены уставом. Суд счел, что ограничение, установленное уставом на основании отсылочной нормы закона, не может служить основанием для признания тех или иных сделок ничтожными.

Последствия подобного подхода суда будут скорее всего негативными для экономики. Хотя логику судей в этой ситуации также можно понять. Страна находится в самом начале пути по стабилизации своей экономики. Недружественные поглощения, смена руководства юридических лиц с использованием сомнительных методов, это пока все еще почти норма жизни. Различные манипуляции с акциями с целью достижения тех или иных неблаговидных целей, это тоже пока повсеместное явление. Скорее всего и в данном деле истцы были правы, а манипуляции одного из лиц действительно преследовали цели, запрещенные уставом общества. В данном случае, как и во многих других подобных ситуациях, автор манипуляции использовал схему, предполагающую несколько участников и несколько актов купли-продажи. Естественно, что большое количество участников означает значительное количество различных документов, некоторые из которых в конечном итоге могут быть и утрачены. Если следовать логике суда, то достаточно организатору притворной сделки не идти по самой простой схеме, а включить в нее хоть одного участника, которого будут использовать “втемную”, то есть он не будет подозревать об истинных конечных целях всей комбинации, и уже будет невозможно оспорить через суд подобную сделку. Точно так же суд не должен признавать всю подобную многоходовую сделку ничтожной только потому, что отсутствует какой-то достаточно второстепенный документ во всей этой длинной цепочке.

Понятно, что подобных сомнительных комбинаций на данном этапе становления акционерных обществ более чем достаточно. Данное постановление Президиума ВАС РФ объективно ведет только к одному – разгрузить суды от излишнего количества достаточно запутанных и неочевидных дел. Лишить же суды возможности оспаривать подобные сделки, это явно нанести удар по принципу справедливости. Ясно также, что подобный подход никак не будет способствовать устойчивости и стабильности гражданского оборота.

Понятно, что по прошествии времени суды непременно придут к иному пониманию и толкованию подобных ситуаций. Конечно же, главная цель законодателя и суда, это обеспечение справедливости и стабильности функционирования экономической системы, стабильности гражданского оборота. В данном случае было явно более правильно оставить подобные ситуации на усмотрение самого суда, не ограничивая его необоснованно узкими рамками. Однако приходится констатировать, что пока суд применительно к данному делу и, видимо, к аналогичным делам придерживается иного подхода.

Между войсковой частью 25966 и ОАО "Завод "Радиоприбор" был заключен государственный контракт от 14.06.1996 № 886/12, по условиям которого завод принял обязательство изготовить и поставить четыре стенда автоматизированного контроля и диагностики авиационных комплексов общей стоимостью 2116862800 руб. (неденоминированных), а первая - принять и оплатить их.

Минобороны РФ обратилось в суд с иском к ОАО "Завод "Радиоприбор" о признании недействительным вышеуказанного государственного контракта от 14.06.1996 и применении последствий недействительности сделки - возврате суммы, полученной заводом по контракту.

Позиция Министерства обороны РФ: суд должен признать недействительным государственный контракт от 14.06.1996 № 886/12 с ОАО "Завод "Радиоприбор" и применить последствия недействительности сделки - возврат 2116863 руб., полученных заводом по контракту, т.к. контракт заводом не исполнен и на момент его заключения у завода не было намерения исполнить обязательства, предусмотренные контрактом. В заявлении, поданном в ВАС РФ, о пересмотре принятых по делу судебных актов в порядке надзора Минобороны РФ просит их отменить, ссылаясь на ошибочность выводов судов о действительности контракта и на неправильное применение судами норм материального права.

Позиция ОАО "Завод "Радиоприбор": оспариваемые судебные акты соответствуют действующему законодательству и должны быть оставлены в силе.

Суд первой инстанции своим решением от 09.10.2003 отказал в удовлетворении исковых требований Минобороны РФ. Суд кассационной инстанции постановлением от 19.05.2004 оставил решение суда первой инстанции без изменений. Суд надзорной инстанции постановлением от 08.02.2005 оставил судебные акты двух инстанций без изменений.

Позиция суда первой инстанции:

В удовлетворении исковых требований отказано в связи с тем, что обстоятельства, на которые ссылался истец, не свидетельствовали о ничтожности совершенной сделки.

Суд надзорной инстанции установил следующие обстоятельства по делу:

1. Между войсковой частью 25966 и заводом заключен государственный контракт от 14.06.1996 № 886/12, по условиям которого завод обязуется изготовить и поставить четыре стенда автоматизированного контроля и диагностики авиационных комплексов общей стоимостью 2116862800 руб., а войсковая часть - принять и оплатить их.

2. Пунктом 5 контракта контроль за качеством выполненных работ и их приемка возлагаются на войсковую часть 52540. Оплату установлено производить на основании выставленных поставщиком счетов, к которым прилагается акт выполненных работ, утвержденный командиром войсковой части 52540.

3. Как указывает Минобороны РФ, продукцию по контракту завод не изготавливал и не поставлял. Передача оборудования была оформлена путем подписания генеральным директором завода и командиром войсковой части 52540 фиктивного акта сдачи-приемки работ от 20.11.1996, на основании которого в январе - марте 1997 г. была произведена оплата.

4. Истец ссылается на показания генерального директора завода, полученные в ходе предварительного следствия по уголовному делу, свидетельствующие об отсутствии у завода технических возможностей исполнить обязательства по изготовлению продукции, предусмотренной контрактом, что, по его утверждению, указывает на мнимый характер сделки.

5. Согласно п. 1 ст. 170 ГК РФ мнимой является сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия. Данная норма подлежит применению в том случае, если все стороны, участвующие в сделке, не имеют намерений ее исполнять или требовать ее исполнения.

6. По утверждению Минобороны РФ, исполнение по спорной сделке им произведено: контракт оплачен.

7. Факт неисполнения другой стороной своих обязательств сам по себе не свидетельствует о мнимом характере сделки. Кроме того, в деле отсутствуют доказательства, подтверждающие доводы истца. Иных оснований для признания контракта недействительной (ничтожной) сделкой судами также не установлено.

На основе вышеизложенного суд надзорной инстанции постановил решение суда первой инстанции и постановление суда кассационной инстанции оставить без изменения, а исковое заявление без удовлетворения.

В доктрине под мнимой сделкой обычно понимают действия, направленные на обман соответствующих лиц, не являющихся сторонами такой сделки, с целью создать у них неверное представление об истинных намерениях участников подобной сделки. При этом мнимость сделки означает, что стороны сознают, что сделка их не связывает, а они сами не намерены ее исполнять.

Насколько видно из материалов дела, Минобороны РФ пыталось вернуть средства, выплаченные заводу в рамках заключенного контракта. К моменту рассмотрения дела в арбитражном суде уже было возбуждено уголовное дело, т.е. уже имелись достаточные основания полагать, что при заключении и выполнении этого контракта был нарушен закон. Соответственно, проблема заключалась в том, чтобы правильно квалифицировать указанный контракт и на этой основе попытаться вернуть выплаченные заводу денежные средства. Арбитражный суд счел, что данная спорная сделка не может быть квалифицирована как мнимая. Логику суда тут понять можно. Ведь в соответствии с п. 1 ст. 170 ГК РФ мнимая сделка, это такая сделка, которая заключена без намерения создать соответствующие правовые последствия. В данной норме прямо не сказано, что именно все стороны такой сделки должны были не иметь намерения создавать соответствующие правовые последствия. Однако из смысла нормы такой вывод все-таки следует. Действительно, если одна сторона сделки заранее знала, что не будет выполнять ее условия, а другая не имела подобных намерений, то такая сделка конечно же не будет мнимой.

В данном случае Минобороны РФ ссылалось на то, что при заключении спорного контракта по крайней мере директор завода заранее знал, что условия контракта невыполнимы, т.к. на заводе отсутствуют технические возможности, чтобы изготовить стенды автоматизированного контроля и диагностики авиационных комплексов, что и было предметом этого контракта. Из текста судебного постановления также следует, что командир войсковой части, по крайней мере на момент подписания акта сдачи-приемки работ, также знал, что указанные стенды автоматизированного контроля не были изготовлены.

Однако в данном случае важно иметь в виду, что субъектами данной сделки были все-таки не конкретные физические лица, а соответствующие юридические лица – войсковая часть и завод. Их же руководители лишь представляли эти организации по должности. Разница в данном случае заключается в том, что если бы все-таки завод каким-либо образом изготовил указанные стенды автоматического контроля, то войсковая часть приняла бы их и должным образом оплатила. То есть по крайней мере одна из сторон данной сделки исходила из того, что заключенный контракт создает соответствующие правоотношения.

Конечно, возникает вопрос, как же следовало Минобороны РФ поступить, чтобы вернуть денежные средства, уплаченные за якобы поставленные стенды автоматического контроля. Конечно, в тексте комментируемого судебного постановления на это нет никаких указаний. Однако постановление все-таки содержит определенный объем информации, чтобы попытаться сделать правильные выводы. Надо полагать, что Минобороны могло бы надеяться на возврат уплаченной суммы, например, в том случае, если бы оно оспорило не сам контракт, а лишь акт сдачи-приемки работ.

Тут надо иметь в виду, что акт сдачи-приемки работ, это тоже сделка. Стороны в этом случае вступают в соответствующие правоотношения. И если они приходят к согласию, что оборудование соответствует оговоренным требованиям, то акт подписывается, то есть в данном случае достигается договоренность о переходе права собственности на оборудование и об уплате за оборудование оговоренной денежной суммы. Вот при подписании указанного акта ни представитель войсковой части, ни представитель завода не имели в виду создавать те правоотношения, которые формально были предметом этого акта. Оборудование не было изготовлено, и об этом знали обе стороны, подписавшие акт. Соответственно, никакое право собственности на это оборудование не перешло от одной стороны к другой.

Важный вопрос, как следовало бы квалифицировать такой акт, чтобы получить назад уплаченные денежные средства. Представители Минобороны могли бы тут не входить в детали, а просто в рамках ст.ст. 166-168 ГК РФ поставить вопрос о признании акта недействительным и о применении последствий его недействительности. Соответствующая аргументация была бы уточнена в ходе судебного заседания. Однако если вопрос не стоял бы о ничтожной сделке, то в таком случае вряд ли Минобороны могло бы выступать в качестве истца.

Если быть точным, то можно было бы попытаться квалифицировать подобный акт сдачи-приемки оборудования именно как мнимую сделку (п. 1 ст. 170 ГК РФ). В данном случае истинное намерение представителей сторон (но не самих сторон) заключалось в том, чтобы войсковая часть в одностороннем порядке передала заводу свои денежные средства, ничего не получив взамен. Однако тут позиция представителей сторон конечно же не совпадала с позицией самих этих сторон. Ясно, что войсковая часть не имела намерения передавать заводу денежные средства, не получив оборудования. Из условий контракта это никак не следовало.

Соответственно, в данном случае применение последствий недействительности такой сделки означало возникновение для завода обязательства вернуть полученные денежные средства. Видимо, тут можно было бы также сослаться на положения п. 2 ст. 167 ГК РФ, а может быть, и на гл. 60 ГК РФ “Обязательства вследствие неосновательного обогащения”. Согласно п. 2 ст. 167 ГК РФ при недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре (в том числе тогда, когда полученное выражается в пользовании имуществом, выполненной работе или предоставленной услуге) возместить его стоимость в деньгах - если иные последствия недействительности сделки не предусмотрены законом.

Согласно п. 1 ст. 1102 ГК РФ лицо, которое без установленных законом, иными правовыми актами или сделкой оснований приобрело или сберегло имущество (приобретатель) за счет другого лица (потерпевшего), обязано возвратить последнему неосновательно приобретенное или сбереженное имущество (неосновательное обогащение), за исключением случаев, предусмотренных статьей 1109 ГК РФ. Согласно ст. 1109 ГК РФ не подлежат возврату, в частности, денежные суммы и иное имущество, предоставленные во исполнение несуществующего обязательства, если приобретатель докажет, что лицо, требующее возврата имущества, знало об отсутствии обязательства либо предоставило имущество в целях благотворительности.

В данном случае, однако, вряд ли завод смог бы доказать, что войсковая часть знала об отсутствии обязательства передавать денежные средства, не получив взамен заказанное оборудование.

Применительно к данной ситуации было бы также оправданно сослаться на ст. 169 ГК РФ “Недействительность сделки, совершенной с целью, противной основам правопорядка и нравственности”, т.к. действия представителей войсковой части и завода противоречили требованиям УК РФ.